– А бесполезно, – мотнул головой Даня. – Тут у тебя никакая связь не берёт, место как заколдованное. Надо выше на бугор подниматься, там ловит.
Я сделала умное лицо и сочувственно повздыхала. Ох, Дань, знал бы НАСКОЛЬКО ты прав!
– Ну так что нужно? – Вывел меня из внутренних раскопок парень.
– Пшеницы мне бы – кормовой. Для гусей.
– А у тебя есть гуси?
– Где-то были, – я махнула рукой в сторону леса. – Пасутся, но ночевать приходят в сарайчик. Дай думаю, зерном подкормлю, они и привыкнут, – вдохновенно соврала я. Ну откуда мне было знать, где обитают обещанные мне птички?
– Понятно, – протянул Даня и предположил. – Может, там кладка у гусынь. Надо сходить поискать, будешь с гусятами.
– Да куда мне ещё гусят, – вздохнула я, прикидывая перспективы. – Разве что раздать соседям на сувениры.
– Не переживай, разберёмся, – преувеличенно бодро отрапортовал Данька. – Я к тебе завтра заскочу, посмотрю, может, чем-то помочь надо, починить. А гусят откормим и продадим. Гусю много не надо, траву в основном. Если что, я быстро. Не стесняйся, обращайся.
– Договорились, – слабо улыбнулась я. Парень располагал к себе, была в нём какая-то уверенность, основательность. Очень контрастировало с тем, что меня ждало дома. Я вспомнила отчима и поёжилась. И ещё больше контрастировало с тем, что ждало меня в избушке – говорящим котом и проклятым богатырём, ненавидящим меня до глубины души и даже глубже.
– Тогда до завтра, – Даня сделал движение, будто хотел меня обнять, но потом резко передумал и просто махнул рукой.
– До завтра!
Я стояла и смотрела, как он уходит вверх по дороге, и краем глаза замечала в кустах, подходящих к воде, какое-то странное движение. Мне даже показалось, что пару раз я видела белую косынку в мелкий голубой цветочек. Может, просто показалось, а может и нет. Знаю я одну тетеньку со странными намерениями.
Кстати, о намерениях. Образовалась у меня парочка вопросов к моему хвостатому другу…
Когда я вернулась, книжки и сундук снова заняли своё законное место под кроватью, а на столе стояло огромное блюдо печёных пирожков, пахнущих на всю комнату. Или кухню. Я так и не определилась, как называть это место.
Пока я хлопала глазами и пыталась вспомнить, а не попадалось ли в хозяйстве совершенно случайно скатерти-самобранки и умеет ли такая скатерть готовить том ям, Бальтазар совершенно по-кошачьи цапнул пирожок в зубы и сел на лавку.
– Откуда это? – Я тоже плюнула на приличия и взяла пирожок.
– Ну так Елистрат же делает, – не раскрывая рта, пояснил кот.
– Кто? – я выронила надкушенное и закашлялась. – Сразу не мог предупредить? Там наверняка крысиный яд!
– Елистрат обязан тебя защищать и не может тебе навредить, – авторитетно заявил кот, догрызая цапнутое. – Как бы он к тебе ни относился, он первый твой телохранитель и помощник.
– Замечательно! – Есть совершенно перехотелось. – А где он сам?
– Скорее всего, на заднем дворе, – кот когтем подцепил следующий пирог. На отсутствие аппетита он не жаловался. – Если отойти дальше за баню, увидишь небольшой полигон. Он там его давно себе оборудовал, там и торчит большую часть времени.
– Пошли, покажешь, – я встала и направилась к выходу. Кот вздохнул, но возражать не стал, походя захватив ещё пирожок. Мне вообще показалось, что он их глотает целиком не жуя.
На заднем дворе, почти у кромки леса, нашлись грубо сколоченные манекены, три штуки, мишень из вязаных жгутов с красными кружочками и Елистрат. Богатырь тренировался. Всё в той же непритязательной рубахе, но в широких кожаных наручах или как они там называются, он нападал на беззащитные манекены и рубил их мечом. Здоровенным таким прямым мечом. Совершенно не разбираюсь в оружии, но и меч, и богатырь смотрелись очень гармонично, как единое целое. Двигался Елистрат плавно, словно перетекая из одной позиции в другую. Манекены стойко держали оборону.
