– Хм… Я Сергей, – представился он.
– Яна, – небрежно бросила она, возвращаясь к блокноту.
– Угощайтесь, Яна! – предложил Сергей, указывая на орехи и сухофрукты.
Яна продолжала выписывать цифры из графика в блокнот. Сергей, чуть приподняв бокал, заглянул внутрь.
– Вы правы, Яна, – сказал он, – всё живое тянется к свету, а человеку сподручней в дерьмо, – сказал и выпил залпом, до дна.
– Приятного аппетита, – с раздражением буркнула Яна, не поднимая головы.
– Пардон, не к столу, конечно, но…
Сергей вздохнул и вновь налил себе виски. Ему хотелось как можно скорее сменить настроение, переключиться, избавиться от скверных ощущений и войти в какую-то норму.
– А давайте, Яна, выпьем за вас, – поднимая бокал, предложил он, – за вашу красоту!
Она не подняла головы, но комплимент ей понравился. Не встретив участия, Сергей всё же заметил её улыбку и улыбнулся в ответ. Он поднял бокал к свету и невольно засмотрелся на игру бликов в янтарной жидкости.
Тепло алкоголя растекалось по телу, и мрачный мир на глазах розовел. Закатное солнце заглянуло в окно, радужно плеснулось в бокале и подмигнуло Сергею.
– Красота, – сказал он, – как явленное божество, несет нам радость восхищения, желание жить, любить, и сердце откликается улыбкой счастья! – Приятно удивляясь ощущению чистоты, Сергей добавил: – Как здорово всё-таки жить!
Яна на секунду подняла голову, ничего не сказав, с ухмылкой вернулась к своим делам. Краем глаза Сергей уловил этот презрительный вздох, и ощущение чистоты поблекло. Он опустил бокал и посмотрел в окно.
За окном сотрудник кафе активно сгонял с места какого-то нищего, который, положив перед собой шапку для сбора мелочи, со своими котомками уселся на тротуар прямо напротив входа.
Возраст человека без определенного места жительства трудно поддается определению, но вряд ли ему было больше шестидесяти.
Сотрудник ногой отшвырнул его шапку – мелочь посыпалась по тротуару.
Заросший, одетый в лохмотья, и не совсем трезвый бездомный с трудом поднялся на ноги. Он не спорил, не протестовал, безропотно сносил пинки сотрудника и покорно собирал свои манатки.
Сергей с грустью наблюдал эту сцену, и все его мысли о красоте сменились ощущением полного бессилия, и ноющую боль прямо сейчас придется прикрыть скорбным бесчувствием.
– За каждой счастливой улыбкой череда невзгод и страданий, – сказал он, глядя на ковыляющего прочь бездомного. – Слезами и тоской пронизан лучший из миров! И где-то в нём сокрыт источник зла.
Сменить настроение не удалось, и он снова выпил залпом до дна. Погруженная в свои дела Яна, глубоко вздохнув, подняла голову, сунула сигарету в рот и как-то недружелюбно затянулась. Заметив её раздражение, Сергей примирительно поднял руки.
– Я не хочу вам мешать, – сказал он.
– Кто мешает, того бьют, – знающим тоном пояснила Яна.
Она потушила сигарету, вернулась к блокноту и снова подняла голову.
– Вы ведь не женаты, – сказала она. – И девушки у вас нет. Так? Понимаете, о чем я? Вы кто? Поэт-любитель-самоучка, или философ-неудачник?
– Нет, я… по гигиене окружающей среды, – ответил он.
– Дворник, что ли? – усмехнулась Яна.
– Похоже на то, – согласился Сергей.
– Не сочтите за грубость, дворник, но череда страданий – удел неудачников и слабых, а слабость – противна жизни.
– Я проявляю слабость, чтобы сохранить равновесие, – оправдался Сергей.
– Собеседник для одиночества, виски для равновесия – безупречная логика! – иронично восхитилась Яна.
