Он выставил вперед Янку. Она победоносно посмотрела на Меньшикова. Тот растерянно смотрел то на царя, то на Янку.
– Мин херц, значит…
– Да! – кивнул Петр. – Свой Янка, еще какой свой! – он потрепал Янку по плечу. – А теперь обедать давайте.
– Ну, кто оказался прав? – спросила Янка вполголоса Алексашку, усаживаясь за стол.
– Что ж, твоя взяла! – с сожалением в голосе сказал тот.
– Вы что, спорили? – вмешался Петр.
– Да нет, – мотнула головой Янка. – Хотя, конечно, жаль! – она задорно подмигнула Алексашке.
– Чего? – нахмурился тот, но Петр снова вмешался:
– Будя воевать, ешьте лучше!
Наталья, распорядившись у стола, когда накрыли, собралась уйти к себе (по обычаю), но Янка остановила ее:
– Наташа! А ты чего же не садишься?
Наталья смутилась, все смолкли, а Петр сказал:
– Не положено ей.
– Кем это не положено? – не поняла Янка. – Она что, не хозяйка здесь, что ли? Садись, Наташа! – она подвинулась на лавке.
– Да будет так! – согласился Петр, улыбнувшись сестре, и когда она села, продолжил – В Европе сие давно заведено и не считается зазорным. Так и у нас будет со временем. Верно, Янка?
– Верно, Пит! О’кей, теперь и поесть можно!
Все засмеялись и принялись за еду.
* * *
После обеда Петр вместе с Натальей еще раз навестил мать, а остальным велел ждать на лужайке. Пока он отсутствовал, Янка окончательно сдружилась с его ребятами. Там были и серьезный Иевлев, и деловитый Апраксин и, разумеется, озорник Воронин, и еще человек пятнадцать полузнакомых Янке по книгам князей и не князей. Почти все они были ровесниками, только Апраксину было немного за двадцать.
Янка покорила всех виртуозной игрой на гитаре. Она играла им и испанскую музыку и блатняк. Они смеялись, хлопали, просили еще. Один Алексашка смотрел с каким-то презрением, потом сказал:
– Шут ты, Янка, а не юнга!
Все недоуменно посмотрели на него, а Янка провела по струнам и запела:
Да я шут, я циркач, так что же!
Пусть меня так зовут вельможи!
Как они от меня далеки, далеки,
Никогда не дадут руки!
Все ребята снова засмеялись, захлопали, а Иевлев подошел к Меньшикову:
– Зря, господин поручик, стараешься. Он малец, а за словом в карман не полезет! Так-то! – он усмехнулся и отошел к остальным. Меньшиков и без того был зол на Янку. Он ревновал ее к Петру и хотел наделать какой-нибудь гадости, чтоб Петр отвернулся от Янки. А теперь, когда с ней сдружился весь отряд, Алексашка решил мстить. Янка чувствовала его ненависть к себе и специально злила его, хотя знала, что рискует. Так или иначе, Янка решила играть свою роль до конца.
В это время подошел Петр.
– А что, братие, – сказал он бодро, – потрясем монасей черноризных?
Он оглядел ребят: все были согласны. Еще бы, подумала Янка, попробуй не согласись. Петр поглядел в ее сторону. Она смотрела на него серьезно. Он удивленно дернул головой:
– А ты что скажешь, Янка?
– Глупо! – Янка презрительно сплюнула в сторону и отошла. Петр резко развернул ее к себе, гневно заблестели глаза:
– Изволь объясниться! – едва сдерживаясь, сказал он. – Ты мне перечишь?!
– Ты спросил мое мнение, я его высказал, а если оно тебе не нравится, делай, как хочешь, ведь ты к этому привык. – она укоризненно усмехнулась. Петр посопел, снова дернул головой, оглядел притихший отряд. Потом снова обратился к Янке, стараясь подавить бешенство:
– Значит, ты не хочешь играть?
– Я не играю в глупые, никому не нужные игры. – Янка смело смотрела на него, хотя по спине пробежал неприятный холодок.
