Янтарь рассеивает тьму. Каин - страница 20

Люциан ошеломленно уставился на Кая.

– И ты даже не спросил?

Демон поднял раскрытые ладони.

– Откуда же я знал? Эта заколка просто показалась мне красивой. – Кай звучал как самый честный демон на свете, но Люциан не верил ни единому его слову.

«Кошмар, и я ходил с ней все это время? А Хаски?»

Люциан вдруг вспомнил слова Бога Обмана, когда тот впервые увидел его заколку: «Вам стоит научиться разбираться в украшениях как можно скорее, иначе Киай найдет новый повод для смеха».

«Он же все знал!»

Сказать, что Люциан был потрясен, – значит ничего не сказать.

К залу совета он подошел с таким видом, словно владыки тьмы подле него не существовало.

В большом помещении собрались все божества этого мира, чтобы решить проблему в лице общего врага. Высокий потолок поддерживался бело-золотыми колоннами, а на мраморном полу лежала алая дорожка, протянувшаяся от самого входа до пьедестала с двумя тронами. Здесь не было ни столов, ни стульев – лишь свободное пространство, которое сейчас заполняла сотня или даже больше гостей. Некоторые из них стояли, выпрямив спину, другие лениво привалились к стене, а кто-то и вовсе нагло уселся на тумбу для цветов, видимо ожидая дольше остальных. Все божества были облачены в торжественные и роскошные одеяния и обладали нечеловеческой красотой, но Люциан не узнавал и половины лиц.

Он удивился тому, что такое помещение находилось внутри замка Сладострастия, где, казалось, имелись только комнаты для отдыха и развлечений, а не залы для приема важных гостей. Это место даже не сгодилось бы для бала – колонны бы помешали свободно двигаться в танце.

Когда они с Каем вошли, шепотки разом стихли, и боги расступились, пропуская две великие сущности. Люциан чувствовал любопытные взгляды, прожигающие их спины, но никто не осмеливался подать голос и спросить близстоящего о том, не снится ли ему явление светлого начала. Казалось, все впали в молчаливый шок, разглядывая его как диковинную зверушку, которой не должно существовать. И чем ближе он подходил к трону, тем отчетливее чувствовал внимание к себе.

Сила богов тянулась к нему, а его сила – к ним, но при этом Кая они сторонились как прокаженного. И хотя сначала Люциану казалось, что боги расступались перед ним, чтобы пропустить вперед, потом он понял, что они просто спешили оказаться подальше, не желая контактировать со злобной темной аурой демона. Да и она была крайне недружелюбна к богам, которые загрязнили весь зал и ползамка своей энергией, и обжигала, как шершневое жало, – всех, за исключением Люциана. Некоторые несчастные даже подпрыгивали от боли.

Что удивительно, Люциан не испытывал к богам сочувствия; он хотел наказать их за излишнюю вольность на чужой территории.

Погрузившись в мысли, он даже не заметил, как подошел к низким ступеням, ведущим к двум резным деревянным тронам. Кай уже стоял на небольшом возвышении и протягивал руку, тем самым намекая двигаться быстрее. Конечно, Люциан мог бы и не вкладывать свою ладонь в чужую, но все же сделал это, чтобы показать всем богам, что светлое начало безоговорочно поддерживает темное. Он почувствовал, как боги за его спиной напряглись.

«Думали, мы не поладим?» – мысленно съехидничал Люциан.

Поднявшись по ступеням, он развернулся и без промедлений опустился на трон, закинув ногу на ногу. Внутри его все сжалось, а лица на мгновение коснулась тень печали.