Выражение лица Люциана осталось бесстрастным, но глубоко в душе поселилось мрачное чувство. Его смутил не столько смысл чужих слов, сколько то, как именно говорил Ксандр. Речь его совсем не была похожа на ту, что обычно лилась из уст демонов. Она строилась не на ехидстве и злорадстве, а на логике и фактах, была взвешенной и обдуманной, так что ей хотелось верить и прислушиваться. В голосе его не слышалось ни злобы, ни язвительности, ни желания вывести из себя, а в глазах не плясали дикие искры веселья, отчего Люциану казалось, что он беседует с уравновешенным и знающим человеком. Да и сам Ксандр был спокоен, как мертвец, – настолько, что невозможно было предсказать его истинные мотивы или просчитать следующий шаг.
Увидев все это, Люциан решил не развивать тему и вернулся к насущному.
– Зачем тебе все это?
– Что это? Наша беседа?
– Нет. Разрушения, которые ты несешь в мир.
– Я думаю, вы знаете.
Люциан тихо фыркнул.
– Ты и правда считаешь, что сможешь возвести демоническую расу во главу мира? – спросил он, вспомнив, как допрошенные Каем демоны говорили, что им обещали власть.
Ксандр задумчиво пожал плечами.
– В пищевой цепи главенствующее место занимает тот, кто способен всех сожрать. Люди давно уступили позиции, а естественный отбор всегда играл великую роль в эволюции, – расплывчато ответил он.
– Главенствующее место должен занимать не только самый голодный, но и самый умный, тот, кто способен контролировать себя и свои порывы. Твои демоны обеспечат миру вымирание.
– Вымирание тоже может быть частью эволюции. – Ксандр усмехнулся. – Пока почва плодоносит, одна жизнь будет сменять другую.
Люциан отвернулся и уставился на холм, у подножья которого блестело море. Будь он неопытен в переговорах, то счел бы собеседника знатоком, чьи теории развития имеют место быть, но благодаря чутью и знаниям о Ксандре видел лишь сумасшедшего с безумными взглядами и идеями. Вот только от остальных помешанных этот демон отличался тем, что прожил не менее пяти сотен лет и владел информацией, которую почерпнул не только из книг, но и из исследований мира. И именно это делало его особо опасным даже для нача́л.
«Придумал ли Кай, как убить его?» – размышлял Люциан, шагая по зеленой мягкой траве, под ласковым солнцем, которое создал заклятый враг всего мира. Воплощенная Ксандром природа выглядела прелестной и настолько живой, что в ней не сразу признаешь иллюзию.
Люциан молча рассматривал землю, вдыхал витающие вокруг ароматы, чувствовал жар полуденных лучей и не переставал удивляться.
«Сколько же у него сил, раз мир грез по реалистичности не уступает тому, что создал Кай?»
Внезапно раздался детский крик, отвлекая Люциана от мыслей. Он обернулся и увидел, что на просторную веранду высыпали дети.
– Считай до пятидесяти! – выкрикнул беловолосый парнишка, последним забегая за угол дома.
На веранде остался один маленький мальчик, чьи простые одежды полностью скрывали тонкую фигуру, а длинные черные волосы струились по груди. Он закрыл лицо ладонями и принялся монотонно считать нежным, почти девичьим голосом.
Парнишка с белыми волосами выглянул из-за угла, сделал несколько шагов и перепрыгнул через перила, приземлившись на гладкий дощатый пол так же тихо, как перо падало на землю. Он на носочках прошел за спиной увлеченного счетом товарища, явно намереваясь спрятаться в доме.
– Двадцать пять. Двадцать шесть. Братец, я тебя слышу.
