Янтарь в моей крови II - страница 37

В предчувствии чего-то плохого, мое сердце будто уходит в пятки, понимаю, что он не вернется.

– Ты куда?

– Скоро приеду, – встает и идет к выходу.

Прокручиваю в голове его разговор с Крейгом по телефону. Вспоминаю слова: «Знаешь, я не удивлен, что ты струсил» и «Я все равно приеду один». Подскакиваю с дивана и бегу за ним. Мне нужно его остановить. Вижу, что он уже выходит через главные двери. Выбегаю за ним, хватаю его за локоть и поворачиваю к себе.

– Скажи, ты куда едешь?

– Илзе, у меня дела. Скоро приеду, возвращайся к Мэгги.

– Ты никуда не поедешь!

– Нет, я поеду. И ты меня не остановишь.

– Я слышала твой разговор, поэтому знаю, куда ты едешь.

Вест пристально смотрит на меня.

– Тем более, если ты подслушала разговор, ты должна меня отпустить. Это в твоих интересах.

Он отворачивается и идет к машине. Я бегу за ним и хватаю его за руку, он продолжает двигаться и тянет меня за собой. Мы останавливаемся возле машины.

– Слушай, ты испортил мою жизнь, – нервно говорю ему. – Привез в больницу к твоим родственникам, и теперь бросаешь меня здесь! Чтобы уехать и не вернуться? Если у тебя есть ко мне чувства, ты должен отвезти меня на могилу Нила Бартона и побыть там рядом со мной. Ты обязан это сделать!

Вест отворачивает от меня свое лицо. Вижу, как на его шее вздуваются вены. Он нервничает и ударяет ладонью по крыше машины.

– Мне нужно уехать! Прости, Илзе.

Он открывает дверь в машину. Я обнимаю его за шею.

– Ты не можешь бросить свою семью. Ты не можешь бросить меня после всего, что я пережила из-за тебя. Тебе Крейг дороже, чем я?

Он обхватывает ладонями мое лицо.

– Конечно, нет.

– Знаю, ты с ним разберешься, но когда придет время. У меня сейчас нет никого. Даже мама запретила мне приезжать, – из моих глаз льются слезы, смотрю на Веста молящим взглядом.

Он потирает лоб, закрывает дверь машины. Обнимает меня, и мы возвращаемся в больницу.

Сажусь рядом с Мэгги и слежу за Вестом, не выпуская его из поля зрения. Он нервничает и не находит себе места: ходит с одного конца коридора в другой, постоянно смотрит в свой телефон.

Главное, что он здесь.

Живой.

Аарон

Еле стою на ногах, глядя на то, как опускают гроб с отцом в яму. Сажусь на корточки, беру землю в ладонь, с трудом разжимаю над крышкой гроба и провожаю ее взглядом вниз. Закрываю глаза, пытаюсь сдерживать слезы, но чувствую, что теряю равновесие. Подходит мама, садится рядом и придерживает меня.

– Дедушка теперь ангел? – слышу голос Даниэля.

– Да, сынок, – отвечает ему Джина.

Поворачиваюсь к маме.

– Почему ты ничего мне не сказала?

– Нил взял с меня слово, что вы ничего не узнаете…

– А если бы мы его спасли?

– Он мне сказал, что шансов нет.

– И ты поверила? Он ведь сгорал на твоих глазах.

Мама плачет в голос.

– Прости меня, Аарон. Я жалею об этом. Я виню себя, что послушала его.

– Почему он не боролся? Почему ничего не сделал?! – вскидываю руки вверх.

– Сначала мы боролись, но болезнь прогрессировала. Поэтому он… сдался.

– И именно в этот момент мы должны были его поддержать, а ты скрыла от нас, – на последних словах срываюсь на крик.

– Прости, – еще раз повторяет и встает на ноги.

Я очень зол на маму, но, понимая, как она подавлена из-за смерти отца, решаю больше не мучить ее. Это уже ничего не изменит.

Сижу на земле и никак не могу прийти в себя. Не могу поверить в то, что моего отца больше нет. Глядя на свежую могилу, приходят мысли, что это все происходит не со мной. Кажется, что он вот-вот подойдет ко мне, обнимет и спросит: «Как дела, сынок?».