Янычары и кантонисты. Опыт метафизического исследования истории. Книга 1 - страница 8

а напротив, сдерживалось «своекорыстное или слепое ренегатство»[86]. Широкими правами и автономией, которая редко нарушалась Османами, пользовалась и православная церковь. Сама она, руководствуясь христианским отношением к власти[87], в ответ не просто повиновалась, а, по мнению А.П. Лебедева, выражала свою признательность турецкому режиму. Эта признательность выражалась, среди прочего, позволением со стороны константинопольской православной иерархии «…иметь близкие отношения, доходившие до побратимства, с такими лицами, с какими меньше всего мыслимо это побратимство, – с янычарами…» Это проявлялось в том, что некоторые иерархи вносили в списки той или иной орты[88]янычар, как самих себя, так и преданных им людей и послушников, из которых потом выходили епископы, архиепископы и патриархи восточной церкви. Каждая янычарская орта имела свои символические знаки, которые запечатлевались на дверях казармы, на руке, на кахвехайне[89] (у каждой орты была своя). И те представители константинопольского православного духовенства, которые были записаны в орты янычар, также наносили себе соответствующие знаки[90].

Собственно, весь православный христианский мир, за исключением России и Великого княжества Литовского (большая часть населения которого исповедовала православие), попал под владычество Османов. И, как ни парадоксально, но османское владычество для православия было благом – во всяком случае, до тех пор, пока Русь не набрала политического могущества. Византию перед её падением раздирали религиозные споры между католической и ортодоксальной церковью, значительная часть православного клира готова была признать главенство папы, отстаивая идею унии с Ватиканом. И меч Османов стал преградой на пути ползучей аннексии православия католицизмом[91]. Христиане в Османской империи, как и мусульмане, платили те же налоги, что и мусульманское население, но, кроме того, с христиан дополнительно ещё взималась джизья – налог, который считался платой за освобождение от воинской повинности[92]. Этот налог был вполне допустимой платой в сравнении с теми религиозными изменениями, которые случились бы у православных при переходе под власть папы. И даже девширме – налог юными «душами» мальчиков – был для православного населения Османской империи меньшим злом, чем подчинение католицизму.

Немаловажное значение имела и другая система пополнения янычарского корпуса – пенчик[93], когда в пользу султана выкупали часть христианских пленников, захваченных во время пограничных набегов или военных действий (таким путём, в частности, пополнялись ряды янычар восточными славянами). И.Е. Петросян, ссылаясь на османские исторические сочинения второй половины XV века (хроники Ашыкпашазаде, Оруджа, Нешри), пишет, что идея ввести пенчик принадлежала кадию[94] Биледжика, Изника и Бурсы Чандарлы Кара Халилю[95]. Набранные и по системе девширме, и по системе пенчик имели общее название – кул, что в переводе с турецкого означает раб, при том, что пенчик кулу[96] действительно имели статус рабов султана, а рекруты по системе девширме фактически были свободными людьми[97].

Рекрутский набор производили по необходимости, меру которой определял янычарский ага. Он подавал письмо-прошение в Диван[98] султана с указанием числа юношей, желательного для пополнения корпуса. Это письмо служило основанием для указа от имени султана о начале набора-девширме. Янычарский ага был старшим над другими военачальниками