– А если ты про ту овцу, то её никто не искажал, и даже не пугал. Ей самой что-то примерещилось! – добавил второй, похожий на него как брат, чуть старше, с ярко-салатовыми кудрями. Его бледное лицо стремительно багровело.
– Мир вам и вашему божеству, – вставил вежливое приветствие Игнасий, – Я хотел поговорить совсем о другом. Я могу войти, или будем беседовать через порог?
Ребята переглянулись и посторонились.
– Ладно. Мрак с тобой, заходи.
Игнасий раньше никогда не бывал в храме Искажений. Внутри всё выглядело не менее странно, чем снаружи. Искривленные белые стены из непонятного материала перетекали одна в другую, увенчиваясь высоким конусообразным потолком. Сквозь узкую щель окна из-под самого верха лился свет. На горизонтальных выступах из стен – скамьях? – и в центре пола были расстелены разноцветные плетеные ковры. Парадоксальным образом они придавали всему интерьеру устойчивость. Пахло мятой и озоном. Разглядывать комнату дольше было неприличным, и Игнасий перевёл взгляд на послушников.
– Наслышан о ваших неприятностях. Возможно, я смогу чем-то помочь?
– Они грозятся собрать совет и добиться нашего изгнания, – после затянувшегося молчания мрачно проговорил один, – объявят темными – и кирдык.
– Кишка тонка, – огрызнулся второй, – со Старшей спорить.
– Да и не виновны мы ни в чем. Милостью Нанутлишочи искажаем только себя и храм. А если кому что почудилось, мы за это не в ответе.
– А нечего было незваными к нам соваться! К пламени, небось, просто так ворваться не посмеют.
– Но то искажение уже спало, и двух часов не продержалось.
– Вы не лжете, – кивнул Игнасий, мягкое тепло в средоточии подтверждало их правоту, – и если будет необходимость, я готов свидетельствовать об этом публично.
Парни заметно выдохнули. Но задавать им вопросы напрямую, похоже, было бесполезно. Воспримут в штыки.
– Я хотел проконсультироваться с вами по одному вопросу, – продолжил Игнасий после паузы, – но, может, стоит дождаться Старшую? Когда она вернётся?
– Спрашивай сейчас! – тряхнул головой зеленоволосый.
Второй насупился, но промолчал.
– Насколько широки возможности Искажений?
– Ты! Что ты, нахрен, задумал? – мгновенно ощетинились оба.
Запах озона усилился. Воздух стал тяжелым и душным, как перед грозой. Игнасий на миг прикрыл глаза. Ошибся. Божество Нанутлишочи слыло взбалмошным и вспыльчивым. Не стоит привлекать его излишнее внимание, если не хочешь щеголять искаженным обликом. Пусть даже всего пару часов.
– Ничего не задумал. И ничего не собираюсь у вас просить. Мне надо знать, возможно ли для кого-то стать птицей, чтобы следить за человеком несколько часов.
Младший из ребят нервно хохотнул, раскинул руки, его силуэт подернулся рябью. Спустя секунду с этого места взмыла большая желтая птица, перекувырнулась под потолком и спикировала вниз. В момент приземления в пол ударили уже не птичьи ноги, а подошвы ботинок. Воздух слегка посвежел.
– Вот, – серьёзно проговорил парень, – но только в этих стенах.
– А Старшая?
– Она может. Но не станет, – отрезал он.
– А кто-то другой? С помощью предмета или чего-то подобного?
– Нет, – нахмурился один.
– Да, возможно, – возразил второй, – Старшая упоминала, что раньше был артефакт, но мы не знаем деталей.
Первый ткнул говорившего локтем в бок и скорчил рожу.
– Тебе надо дождаться её, – в один голос проговорили оба, – если это и было, то слишком давно. Мы ничего не знаем.
