– Рук лучший из всех людей, которых я знаю, – заявила я, сжимая кулаки. Сейчас было не время для внезапного воспламенения. – Члены Ордена очень добры и мудры, раз решили проявить к нему милосердие.
Я закружила вино в бокале, наблюдая, как оно ловит сияние свечей на воде и вырисовывает красивые алые узоры на скатерти.
Пейлхук кивнул:
– Конечно. Мы сделаем все возможное, чтобы угодить вам, мисс Хоуэл, чего бы это нам ни стоило. – Как бы мило ни звучали его слова, я слабо им верила. – Поскольку женщины, как нам всем известно, самые мягкосердечные из всех Божьих созданий.
Я начала терять самообладание и впилась пальцами в бокал. Пламя едва не плясало под моей кожей. Похоже, Пейлхук был из тех людей, которые любили ненавязчиво выводить других из себя. Все пристально смотрели на нас и переглядывались, словно мы были персонажами какой-то пьесы.
– Женщины, конечно, нежные создания, – встрял Челлини, поднимая брови. – Гораздо нежнее мужчин. Но они также могут быть мудры. Вы так не считаете, сэр?
– О, несомненно, – ответил Пейлхук, небрежно отмахнувшись рукой.
– Многие чародеи выбирают определенную область, в которой позже становятся экспертами, – встрял в разговор Агриппа, отчаянно пытаясь сменить тему на какую-нибудь более безопасную. – Исаак хочет стать защитником, таким же успешным, как наш дорогой магистр. – Пейлхук кивнул в ответ на комплимент. – А Джулиан считает хорошей идеей пойти во флот.
– Чем вам не угодил флот? Должен же кто-то приручить старую Водяную паучиху! Лично я считаю это гениальной идеей, – усмехнулся Магнус, скромный, как всегда.
– Что насчет вас? – спросила я Ламба, сидящего по соседству.
Он едва притронулся к ужину, отдав предпочтение перебиранию овощей и кусочков мяса и выстраивая из них причудливые фигурки.
– Я стану спикером, прорицателем, – прошептал он.
Даже мне было известно, что дар предвидения редко встречался в чародейском сообществе. Скорее всего, Ламб был единственным из присутствующих юношей, кто проявил подобные задатки. Честно говоря, можно было бы и догадаться. Он казался немного отстраненным от всего, что происходило вокруг, и говорил с людьми так, будто находился в дреме.
– Мистер Ламб очень талантлив, – сказал Пейлхук.
– Спикеры живут в монастыре в Нортумберленде, на границе с Шотландией, – сообщил Ламб. – Меня ждет вполне спокойная жизнь.
– Необязательно ехать на самый север, – хмуро вставил Вольф. – В нашем Ордене найдется полно работы для тебя.
Что-то мне подсказывало, что между ними часто возникал этот спор. Я также заметила, что каждый раз, когда Вольф говорил, мечтательный взгляд Ламба устремлялся куда-то вдаль.
– Я должен ехать туда, где во мне нуждаются больше всего, – ответил он.
Вольф закашлялся и продолжил есть. Вид у него был раздраженный.
– И ничто не заставит тебя остаться в нашем обществе? – спросил Пейлхук.
Ламб задумался.
– Если обсидиановая плита даст трещину, – медленно произнес он, – я останусь.
Какой странный ответ.
– Еще один тост! – провозгласил Магнус, поднимая бокал. – За чародеек и дух перемен!
При слове «перемен» Пейлхук одновременно подавился и закашлялся в салфетку. Магнус подмигнул. Судя по всему, он принял мою сторону. Я надеялась, что он сделал правильный выбор.
