Аколит склонил голову набок и оглядел крепость.
Ригар тоже взглянул в ту сторону. На крепостной стене кто-то стоял. Без доспехов, без рубахи, без сапог. В руках человек держал длинное, необычное на вид копье. Взлохмаченную темную шевелюру трепал ветер.
Человек спрыгнул со стены прямо на аколита 408 и вонзил ему копье в правый глаз, пригвоздив к земле. Аколит 408 попытался схватить древко, но копьеносец резко вывернул его.
Аколит 408 замер.
Копьеносец был высок и жилист, со встрепанными волосами, недлинными по меркам альмирских мужчин. На щеках виднелись синие прямоугольники татуировок, а левую руку украшали изображения шести десятков драконов.
Бершад Безупречный, ясное дело.
Непонятно, почему Вестли решил, что самое время кинуться в атаку, и с боевым кличем занес меч, прикрываясь щитом.
Резким взмахом копья Бершад разрубил щит пополам и вскрыл Вестли горло, вырезав гортань, которая камешком упала в грязь. Сжимая рану, Вестли осел на землю.
Бершад обернулся к поверженному аколиту 408 и заглянул в пронзенную копьем глазницу, будто в звериную норку.
Человек в белом доспехе снял шлем и встряхнул сальными рыжими патлами.
– Чисто? – спросил он.
– Типа того, – ответил Бершад, осматривая двор, усеянный трупами. – И в общем все гладко прошло. Удачно.
– Кому как, – хмыкнул человек в белом доспехе и со стоном поднялся. – Этот гад расколол мне чешуйки на щитках, а еще ребро сломал. Долго будет заживать, не то что у тебя.
Бершад пожал плечами:
– Ты же сам хотел нахрапом.
– Ну да, – улыбнулся рыжий, поглядев по сторонам. – В прошлый раз ты развлекался в одиночку.
– По-моему, это не развлечение, Симеон.
– Да ты всегда унылый! Не видишь никакой радости. Это же красота.
Симеон подошел к Вестли и оторвал ему голову.
– Ты опять за свое? – спросил Бершад.
– Простая, но впечатляющая боевая тактика. – Симеон шагнул к следующему трупу и тоже оторвал ему голову. – Придут балары, обнаружат безголовые тела, задумаются, куда головы подевались. Начнут искать. Не найдут, снова будут гадать, что случилось: то ли их Ягуары съели, то ли колдовство какое, то ли из черепов стены строят… – Он оторвал еще одну голову. – А в следующем бою у нас будет превосходство. Потому что мы знаем, куда делись головы, а эти уроды – нет.
– Ты хоть соображаешь, что хрень несешь?
– Вы, равнинный народ, просто не понимаете. В такой войне – на ограниченной территории, с ограниченными ресурсами – просто убивать врагов недостаточно. – Он постучал окровавленным пальцем по виску. – Надо воевать с их рассудком. С их снами.
– А при чем тут оторванные головы?
– Да при том, что сомнения убивают людей, Сайлас. Сомнения и плохая физическая подготовка.
– Нет, людей убивают колющие и режущие предметы. Сомнения просто-напросто не дают спать по ночам.
– Вот именно. Квелых убивать легче.
Бершад пожал плечами, перевернул аколита 408 на живот, вытащил из-за пояса тесак и начал разрубать великану позвоночник – бережно, как мясник, разделывающий тушу, чтобы взять цену повыше.
– Значит, меня ты костеришь за оторванные головы, а сам крошишь серокожих в труху.
– Ты же знаешь, это другое. А головы – просто лишний груз, таскать их за собой я не собираюсь.
– Я их сам понесу. Поддержу себя в форме, потому что…
– …Недостаток физической подготовки убивает. Ага, слышал.
Симеон оторвал очередную голову, встал и глубоко вздохнул:
– Чуешь? Галамарской кровью пахнет. Она всегда так воняет, с душком. Как лежалое зерно.
