Ярость драконов - страница 49

Взгляд Арена был рассеян. Он то устремлялся на Тау, то ускользал, затем, с явным трудом, возвращался. Он шевельнул губами, но не издал ни звука. Он не мог – только из его груди с каждым вздохом вылетали ужасные хрипы.

– Отец? Отец! Да… – сказал Тау, когда по лежащему в крови телу человека, который всю жизнь заботился о нем, пробежала судорога. – Да! – Но было слишком поздно. Отец Тау ушел и больше ничего не слышал.

Шум боевых полей нахлынул на него всей своей мощью. Казалось, кричали все, а потом сквозь шум прорезался голос Одили.

– Этот Меньший настоящий воин, – произнес он, указывая на мертвого отца Тау, – сразился в кровном поединке за своего сына. Сына, который напал на одного Вельможу, а затем поднял меч на другого.

Суматоха так и не утихала.

– Я вижу, ты не удовлетворен, – продолжил Одили, подходя к Тау с мечом в руке.

Тау наблюдал за ним. Но с места не двигался. Вместо него выдвинулся Джавьед Айим. Он встал рядом с Тау, держа одну руку над мечом, а вторую выставив перед Советником, преградив Одили путь.

– Нкоси… – начал он.

Одили пронесся мимо и нанес смертельный удар. Тау даже не вздрогнул, пока не услышал скрежет металла – лезвие Одили встретилось с мечом Джавьеда.

– Мир, – проговорил Джавьед, с напряжением удерживая мечом оружие Одили подальше от головы Тау.

Тау не заметил, как приблизился охранник Одили, но теперь громила уже прижимал кончик меча к щеке Джавьеда, выпустив из нее яркую капельку крови.

Советник Одили поднял меч и отступил. Деджен чуть глубже вдавил клинок Джавьеду в кожу, вынуждая того отступить.

– Мир, говоришь? Ты что, знаешь только одну ноту, Джавьед? – спросил Одили. – Ты больше не член Совета, и, как бы ты ни прихорашивался, Богиня и все на свете видят, что ты лишь Меньший. Думаешь, далеко упал от яблони? Можешь упасть гораздо дальше.

– Советник Одили желает проявить милосердие, – крикнул Джавьед толпе, не отводя глаз от Одили и не обращая внимания на нависшего над ним Ингоньяму.

Одили рассмеялся, натянув мышцы лица так, чтобы выдавить тусклую улыбку. Затем убрал меч в ножны и дал Деджену знак отступить. Деджен отвел кончик клинка от лица Джавьеда и опустил к его сердцу, но затем отошел.

Одили говорил тихо, обращаясь только к Джавьеду, но Тау все равно его услышал:

– Держи свой мир, Джавьед. – Губы Одили, словно их уголки растянули крючки, расплылись в ухмылке. – Это большее, на что ты можешь рассчитывать. – И, возвысив голос, обратился к толпе: – Просили милосердия, и вот оно. Отец Меньшего был наказан. Мальчика я оставляю его феоду.

Он произнес слова так, будто они должны были вызвать овации у толпы южан. Их не последовало. Одили невозмутимо похлопал Джавьеда по плечу, словно они были величайшими друзьями, и прошептал:

– Ты был паразитом. Старая королева не позволила бы мне тебя прихлопнуть, но теперь она умерла. Еще раз встанешь у меня на пути, и этот шаг будет последним в твоей жизни.

Одили еще раз хлопнул Джавьеда по плечу, рассмеялся с таким видом, точно они обменялись шутками, и отошел. Огромный Деджен, охранник Одили, двинулся за ним. Следом, с отвращением на лице, ушел Келлан Окар.

Тау ничего не понимал. Отец бы ему помог. Он пытался его разбудить. Арен часто глубоко засыпал после тяжелых дней.

Тау на плечо легла рука.

– Он мертв. – Это был Джавьед.

Тау поднял глаза.

– Мой оте… – Тау не ощущал ни земли под ногами, ни зноя от солнца. Он огляделся. Рядом стоял Джабари, чуть дальше Лекан. Тау увидел Кагисо – тот лежал на земле. Пухлый Вельможа, все еще с окровавленным носом, потирал бок, куда его пнул Одили.