– Слишком поздно. Ничего уже нельзя поправить, – снова вздохнул эмир.
– Сначала Шива. Потом моя бедная сестра, обезумев от горя, покончила… – всхлипнула мать, ее плечи вздрагивали. – А теперь и Шахразада… Как такое могло произойти? Почему?
Тарик окаменел.
– Ты сама понимаешь почему, – хрипло произнес эмир. – Она поступила так именно из-за Шивы. Ради Шивы. Ради нас всех.
После слов мужа мать Тарика поднялась и убежала. С каждым шагом ее рыдания становились все громче.
– О Шази, что же ты натворила? – прошептал Рахим.
Тарик так и стоял без движения, с застывшим, непроницаемым выражением лица.
– Сын, ты… – начал было эмир, направляясь к нему.
– Отдай мне письмо, – повторил юноша.
Назир аль-Зийяд сдался и неохотно протянул ему свиток.
Знакомый почерк Шахразады бежал по странице, такой же властный, резкий и с сильным нажимом, как обычно. Тарик прекратил читать, когда добрался до предназначенного ему отрывка с извинениями. Со словами сожаления о совершенном предательстве. С благодарностями за понимание.
Довольно. Это было невыносимо. Только не от нее.
Тарик скомкал свиток в кулаке.
– Ничего нельзя исправить, – вновь попытался воззвать к сыну эмир. – Свадьба состоится сегодня. Если Шахразада исполнит задуманное… Если она…
– Замолчи, отец. Молю тебя.
– Ты должен это услышать. Истина должна прозвучать, как бы тяжела она ни была. Чтобы пережить это вместе, всей семьей. Твои тетя и дядя так и не сумели справиться с потерей Шивы. И посмотри, какая судьба их постигла.
Тарик закрыл глаза, отец же продолжал:
– Даже если Шахразада останется в живых, мы ничем неспособны ей помочь. Все уже случилось. Остается лишь принять ее решение и смириться с неизбежным. Мне известны твои чувства по отношению к ней. Понимаю, что потребуется время, прежде чем ты осознаешь: счастье возможно обрести и с другой. В мире еще немало юных прекрасных дев.
– Я уже все осознал.
– Что ты имеешь в виду? – с удивлением воззрился на сына эмир.
– Я понял твои намерения. Теперь тебе следует понять мои. В мире, вне всякого сомнения, достаточно прекрасных юных дев. И я действительно способен обрести толику счастья с кем-то из них. Полагаю, все возможно со временем.
– Рад видеть подобную прозорливость, – кивнул эмир. – Иногда худшее оборачивается великим благом, сын.
Рахим потрясенно уставился на мужчину, не заметив, как вспыхнули серебристые глаза друга.
– Пойми и еще вот что, – продолжил Тарик, – мне нет дела до всех прекрасных юных дев. Не существует другой, похожей на Шахразаду. Она – единственная в своем роде.
С этими словами он отшвырнул смятое послание на пол, развернулся и резко толкнул створки двери.
Рахим обменялся с эмиром взглядами и последовал за другом. Они тем же путем вернулись на площадь. Тарик взмахнул рукой, веля привести лошадей. Оба юноши молчали, пока скакуны не оказались рядом.
– Каков план? – наконец нарушил тишину Рахим. – У тебя он хотя бы есть?
– Ты не обязан ехать со мной, – после короткой паузы отозвался Тарик.
– И кто из нас теперь глупец? Думаешь, только тебе дорога Шази? И была дорога Шива? Я тоже считаю их семьей, хоть и не прихожусь им родней по крови.
– Спасибо, Рахим-джан, – кивнул Тарик, оборачиваясь к высокому, долговязому другу.
– Не торопись благодарить, – улыбнулся тот. – Нам все еще требуется план. Скажи, что ты собираешься предпринять? – После секундной заминки он добавил: – Что-то вообще можно предпринять?
