Алек злобно смотрит на папу.
— Ладно. Я пошёл к себе, — бросает он и выходит из столовой. — Я устал. Просто устал. — Последнее, что слышу.
Мы сидим в тишине. Рома обнимает меня за плечи. Появление брата радует меня, но в тоже время становится страшно. Больно смотреть, как два родных человека набрасываются друг на друга.
— Может, Алек и правда смог, пап? Он ведь всегда разбирался во всех этих компьютерных фокусах. К тому же брат всё это время пытался зарабатывать, создавал сайты… — говорю, вспоминая те редкие разговоры с Алеком, когда он отвечал на мои звонки.
— Настя, ты слишком любишь брата и готова поверить во что угодно лишь бы обелить его. Алек шатался непонятно где, тратил деньги, которые я ему исправно посылал, а теперь заявляет, что у него автосервис?! Что за сказка?!
— Но он ведь всегда интересовался машинами, пап. Помнишь, раньше он постоянно работал у дяди Игоря в его автосалоне? Мог так сутками пропадать…
— Ага, работал, но недостаточно, чтобы управлять автосервисом!
— Папочка, прошу тебя, успокойся… Ты слишком строг к нему.
— Простите, но я пойду к себе. У меня дико болит голова.
Папа выходит из столовой, а я утыкаюсь в плечо Ромы. Он гладит меня по голове.
— Постепенно всё наладится, лисёнок, — успокаивает Рома.
Радость от моего приезда превращается в горькое отчаяние. Остаётся только надеяться и верить, что у меня получится как-то примерить эти два враждующих лагеря. Я пойду на всё, лишь бы брат и папа снова стали близкими людьми.
Я провожаю Рому, даже не предлагая остаться у меня. Он понимает, что мне сейчас хочется побыть одной. К тому же Рома слишком порядочный, чтобы рассчитывать на большее.
Я поднимаюсь наверх и решаю зайти в мамину комнату. Папа и здесь оставил всё так, как было при её жизни — буйство красок и море неповторимых деталей. Интерьер такой же живой и захватывающий, как была мама. Она всегда находилась в движении и успевала делать десять дел одновременно. В тоже время более размеренной и гармоничной натуры я не встречала. Не знаю как у неё это получалось. Всегда буду ей восхищаться.
Для папы эта комната словно умерла вместе с мамой, и он перебрался в другую, рядом со своим кабинетом. Здесь же теперь словно музей. Музей дорогих сердцу вещей. Так или иначе, но комната со смертью мамы лишилась своего очарования, особенного запаха и уюта.
Я открываю шкаф и достаю один из семейных фотоальбомов. Открываю и глаза начинает щипать. На фото мы радостные и беззаботные. Алек широко улыбается и смотрит ещё по-детски наивными глазами. На страницах альбома наша счастливая жизнь. Страница за страницей.
Добираюсь до своего любимого фото, где мы вчетвером на пляже. Папа посадил Алека на плечи, а мы с мамой стоим рядом, взявшись за руки. Нам с братом около десяти. Помню этот день, как вчера. Счастье переполняло меня. Нам было весело и, казалось, что так будет всегда. Мама учила меня делать колесо. Она была та ещё затейница. Папа с Алеком смеялись на мои попытки. Это был наш последний семейный отдых. Я бы всё отдала лишь бы на минуту вернуться в тот день.
Если бы мама была жива, то Алек никогда бы не ушёл из дома. Мама смогла бы найти слова и доводы, чтобы остановить его. Не допустила бы, чтобы Алек и папа так относились друг к другу.
Я смахиваю слезинки и, отложив альбом, выхожу в коридор и тихо ступаю в тёмную комнату брата. Я захожу внутрь, где вижу Алека, спящего на животе. Прямо как в детстве. Осторожно сажусь на кровать и убираю прядь волос с его лица. Мне очень не хватает Алека. Я не понимаю, что именно сделала не так, что любимый брат вычеркнул меня из жизни.
