Волк вновь взглянул на Бастилию. Создавалось впечатление, что мрачное здание было исполнено достоинства и зловещего величия – близость титанического Улья его ничуть не смущала. Как Серого кардинала, притаившегося в тени монаршего трона. При свете дня Бастилия наверняка показалось бы унылой, серой и невзрачной, но сотни людей, осведомленных о ее существовании, отнюдь так не считали.
Бастилия, принадлежавшая Ордену, воплощала в себе темницу, долговую яму, а также мотель (проживание в котором было по карману очень немногим) о дюжине пыточных камер. Здесь содержались все те, кого Череп не желал видеть на свободе, но убивать считал преждевременным. А именно: крупные должники (имевшие глупость влезть в долги к Ордену), сидевшие в темницах до той поры, пока кто-нибудь не выплатит за них долги и проценты; заложники, захваченные «черепами» в надежде на выкуп от родственников; наглецы, посмевшие воровать у Ордена. И – как упитанный Всадник, – похищенные деятели иных преступных сообществ, в чьей памяти могли содержаться какие-то интересные подробности. Это, впрочем, происходило не так часто, чтобы войти в традицию. Прецеденты, конечно, имели место, но это, скорее, относилось к исключению, нежели к правилу.
Похищения осуществлялись в строгой секретности. Снимались квартиры, подкупались соседи (если, конечно, события не разворачивались в необитаемых трущобах). О Бастилии знала любая дворовая крыса. Содержание в ней высокопоставленных гангстеров представлялось несколько проблематичным. Однако, в эту ночь Череп решил сделать исключение. Всадник задержится в стенах Бастилии очень ненадолго – местные специалисты умели развязывать языки, а толстяк не походил на стойкого партизана даже отдаленно. Таким образом, Всадники не успеют ничего предпринять.
Так, по крайней мере, планировалось.
Волк ждал. Их наверняка заметили, – на зданиях квартала было развешано столько камер и датчиков, что к Бастилии не подобрался бы незамеченным даже жучок-паучок.
Действительно, ворота /массивные металлические створки/ распахнулись – изнутри вышли трое крепких, вооруженных автоматами парней. Все щеголяли ультрамодными в Ордене бритыми затылками. Не сказав ни единого слова, двое здоровяков осмотрели «Hammer» и содержимое салона, особое внимание уделив заднему сиденью. Третий дежурил у ворот, готовый поднять тревогу при любом признаке опасности. Дисциплина в Бастилии, как на любом режимном объекте, была на высоте.
Наконец «черепа» кивнули, развернулись, и, по-прежнему не проронив ни слова, распахнули створки ворот. Водитель вновь сел за руль. «Hammer» взревел и неторопливо вполз в проем. Курт шел следом – в чрево грозной, легендарной Бастилии.
Створки сомкнулись. Пока «черепа», кряхтя и нещадно матерясь, вытаскивали Всадника /все еще пребывавшего в бессознательном состоянии/ из салона машины, Волк с интересом смотрел по сторонам. На поверку Бастилия не представляла ничего сверхъестественного. Старый трехэтажный особняк, в каком мог бы проживать Франкенштейн. Мрачный и трухлявый, но совершенно непримечательный.
Темные, «портативные» оконца, более похожие на бойницы. Первый этаж вовсе обходился без них – оконные проемы были плотно замурованы красными кирпичами. Все прочие окна, включая те, что располагались под самой крышей, закрывали решетки с толстыми прутьями. Вдоль упомянутой крыши тянулся ряд острых, загнутых крюков. Возле печной трубы чернела тарелка спутниковой антенны, – наиболее символичный образ Гетто, какой Курт встречал за последние месяцы.
