Здесь, в Бастилии.
Будто услышав эти мысли, толстяк вновь заголосил. На сей раз в нем проснулся дар речи:
– Ублюдки! Лысые сволочи!.. Вы ВСЕ мертвецы слышите?! Особенно – ТА мохнатая бестия. Я прикончу ВСЕХ, до единого!.. Отпустите меня, и, возможно, останетесь живы!..
«Черепа» смеялись над беспомощным гангстером. Все они слыхали угрозы не раз, не два.
Страйкер усмехнулся. Больше всего, разумеется, ему понравился тот кусок, в котором говорилось о «мохнатой бестии». Волк не знал, как можно быть мертвым ОСОБЕННО.
Истина же заключалась в том, что Всадник обречен. Его жизненный цикл подошел к концу. С этим следует смириться. Неизбежную Судьбу не изменят ни угрозы, ни посулы баснословных богатств. Если бы Череп не умел подбирать на службу нужных людей, его предприятие прогорело бы в самом начале. «Черепа» слыли фанатиками.
– Кретины! – вопил толстяк. – Сволочи!.. Чего вы хотите? Денег? Наркоты? Женщин?..
Не угадал, приятель, – подумал Курт. Ордену требовалась информация. И, конечно, он ее добудет. Из глотки, из кишок, просеет мозг нейрон за нейроном. Всадник, вероятно, еще не понял, КУДА он угодил. Бастилия развязывала языки даже гигантам из нержавеющей стали, не говоря о рыхлых тушах с трясущимися от страха щеками.
Кремниевый Век – на тернистом, нелегком пути технического прогресса – произвел массу приборов, препаратов и устройств, с чьей помощью не составит никакого (или почти никакого) труда добыть некую информацию из памяти того, кто упорно не желал оную информацию разглашать. Волевой момент играл, по сути, в этом вопросе номинальное значение. Одна инъекция, и человек САМ расскажет все, что интересует дознавателей. Читать мысли, однако, человек пока не научился – даже при помощи машин. Возможно лишь регистрировать какие-либо внешние реакции.
Опять-таки, на внешние раздражители.
В роли последних могло выступать все, что угодно – от дешевых препаратов (используемых ЦРУ в силу какой-то древней инструкции), до высокоточных «детекторов лжи», стоимость которых приблизилась к астрономическим суммам. Все это предлагал черный рынок Мегаполиса – с тайных складов либо по заказу. Случалось, что на черном рынке приходилось отовариваться и государственным служащим, изнывающим в ожидании официальных поставок /зато, когда грузы наконец-то приходили, черный рынок наводнялся тоннами всевозможных товаров/.
Все эти чудеса науки, техники и коварного человеческого гения были доступны любому желающему – только плати. Но Череп /вероятно, после каких-то попыток/ и в этом не изменял железобетонным принципам. А именно – старался держаться от хай-тех игрушек подальше. Ничто, в его понимании, не заменит игл, скальпеля и опытного профессионала, когда требовалось разговорить какого-то строптивца.
Загвоздка заключалась вовсе не в том, что, как могло бы показаться, Череп экономил денежные знаки. (Вернее, не только в этом). Он их, конечно, берег, но на бизнес и средства производства не скупился. Просто Череп не доверял всему, что сложнее скальпеля. В особенности, когда этим штукам или инъекциям доверялось такое ответственное мероприятие, как добыча важных данных. У пациента при введении инъекции могла проявиться опасна реакция, а «детектор лжи» – пусть даже самый надежный, – предполагал известную долю погрешности /или же допрашиваемый был обучен «обманывать» подобные устройства/. Принимая во внимание эти обстоятельства, Череп оставался верен традиционным методам, способам и средствам допроса. Перехитрить скальпель, иглу, паяльник или утюг представлялось несколько затруднительным. И, помимо ожидаемого результата, укрепляло репутацию Ордена.
