Не пребывай Мария в растрепанных чувствах, эта сладкая парочка не проникла бы в ее салон дальше порога, но именно сейчас пакостница Гаврилова была ей нужна позарез. Потому Мария подавила в себе желание вызвать охрану и скупо улыбнулась.
– Да, эпическое полотно – это очень интересно! – произнесла она и добавила голосу толику теплоты: – Чай, кофе или, может, чего покрепче?
– От коньячка не откажусь! – Кречинский выпрямился и довольно потер ладони. – С лимоном или без оного – никакой разницы!
Вера метнула на мужа негодующий взгляд и жеманно потупилась.
– Ой, право, не стоит беспокоиться!
– Какое ж тут беспокойство? – отмахнулась Мария, нажала кнопку вызова на телефоне и приказала: – Катя! Три кофе… Кофе, говорю, свари! Все по первому классу дорогим гостям!
Разлить коньяк предложила Владимиру. Тот живо направился к бару и с видом знатока принялся рассматривать бутылки. Выбирал недолго и предпочел, естественно, самый дорогой напиток. Мария обвела его скептическим взглядом. Смотри-ка, алкаш запойный, а все из себя аристократа корчит! Неопрятный, неухоженный! Седеющие волосы стянуты в конский хвост, борода не подстрижена, не расчесана. И пуховичок, она с порога заметила, давно требует замены, и свитер на локтях вытерся, и ворот растянут. Шарф завязан якобы небрежно, на самом деле узел едва маскирует большую дыру, прожженную сигаретой…
Мария спустила взгляд ниже. Нет, не смотрит Верка за мужем! Не следит за одеждой. Джинсы в плохо застиранных пятнах краски, лоснятся на бедрах, обвисли… А ведь, по сути, крепкий еще и где-то симпатичный мужчина. Конечно, если отмыть, причесать, приодеть…
«О нет! Какой он мужчина? – одернула себя Мария. – Не о том думаешь, матушка! Вон губы пересохли, руки дрожат, значит, с похмелья. Надерется сейчас на старые дрожжи, эвакуатором из кабинета не выдернешь! Эх, никчемные люди, пустые!»
Вера тем временем пила кофе, манерно оттопырив мизинчик и сложив губы в трубочку. Между глотками она успевала вещать о гениальных задумках, которые невозможно воплотить без денег, и о том, что вложение финансовых средств в искусство гораздо выгоднее, чем торговля нефтепродуктами.
– А как у вас дела идут? – наконец спросила Вера и льстиво добавила: – Я вижу, все в порядке! Такие машинки красивые…
«Машинки» взбесили Марию окончательно. На прошлой неделе у нее сорвалась продажа «машинки» марки «Мазератти» за двести тысяч долларов. Потенциальный покупатель, молодой элегантный мужчина с тонкими чертами лица и манерами записного эстета, на деле оказался подпольным торговцем спайсами. И накануне заключения сделки его арестовала полиция, о чем Мария узнала из вечерних новостей. Ярости ее не было предела. На продажу «Роллс-Ройса», стоившего в четыре раза дороже, она боялась даже надеяться. Вернее, боялась потенциальных покупателей, трех мрачных мужчин с Кавказа, которые исправно появлялись в салоне, крутились возле автомобиля и интересовались, не сбросила ли хозяйка цену. От жителей гор можно было ждать чего угодно, это Мария знала еще с девяностых, когда схожие абреки нагло забрали прямо из салона три «БМВ». Муж даже не пикнул и ей запретил кому-либо рассказывать о том инциденте. Поэтому недолго думая Мария грустно сообщила:
– Неважно, честно говоря! Сами понимаете, кризис. Людям не до роскошных машин. И потом, Верочка, у меня столько недругов, столько недругов, если бы вы только знали!
