– Мы должны показать нашему народу путь, мы должны продемонстрировать, что мы все едины в этом предприятии, – говорил теперь Мандела, и Мозес Гама мысленно улыбнулся.
В Африканском национальном конгрессе состояло семь тысяч человек, а его тайный профсоюз шахтеров превосходил это число почти в десять раз. Было бы неплохо напомнить Манделе и остальным о подавляющей поддержке шахтерского профсоюза среди наиболее хорошо оплачиваемых и стратегически важных представителей всего чернокожего населения. Мозес слегка повернулся и посмотрел на сидевшего рядом с ним человека, невольно ощутив приступ привязанности. Хендрик Табака был рядом с ним вот так в течение двадцати лет.
Темный Хендрик был крупным мужчиной, таким же высоким, как Мозес, но шире в плечах и мощнее телом, с могучими руками и ногами. Голова у него была круглой и лысой, как пушечное ядро, и украшена шрамами после давних битв и схваток. Передние зубы отсутствовали, и Мозес помнил, как умер тот белый, который их выбил.
Хендрик был единокровным братом Мозеса, сыном того же отца, вождя овамбо, но от другой матери. Он был единственным человеком в мире, которому Мозес доверял, и это доверие было завоевано за прошедшие двадцать лет. Хендрик единственный в этой комнате не был конкурентом, наоборот, это был и товарищ, и преданный слуга. Темный Хендрик без улыбки кивнул ему, и Мозес понял, что Нельсон Мандела закончил свою речь и теперь все смотрят на него, ожидая ответа. Он медленно поднялся на ноги, осознавая производимое им впечатление, и увидел отразившееся на лицах уважение. Даже его враги в этой комнате не могли до конца скрыть благоговение, которое он внушал.
– Товарищи, – начал он. – Мои братья! Я выслушал все, что сказал мой добрый брат Нельсон Мандела, и я согласен с каждым его словом. Есть лишь несколько моментов, которые, как мне кажется, я должен добавить…
И он говорил почти час.
Сначала он предложил им подробный план серии «диких» забастовок на рудниках, где шахтеров контролировали его профсоюзы.
– Эти забастовки пройдут одновременно с кампанией неповиновения, но мы не станем призывать ко всеобщей забастовке, которая может дать бурам повод к жестоким действиям. Мы осуществим этот план только на нескольких рудниках одновременно и на недолгий срок, прежде чем вернемся к работе, лишь настолько, чтобы полностью подорвать золотодобычу и разозлить управленцев. Мы станем кусать их за пятки, как терьер, надоедающий льву, готовый отпрыгнуть в то самое мгновение, когда лев повернется. Но это станет предупреждением. Это заставит их осознать нашу силу и то, что произойдет, если мы начнем всеобщую забастовку.
Мозес видел, что его план произвел впечатление и, когда попросил проголосовать за его предложение, получил безусловную поддержку. Это была еще одна маленькая победа, еще одно дополнение к его авторитету и влиянию в этой группе.
– В дополнение к забастовкам мне хотелось бы предложить бойкотировать все предприятия, принадлежащие белым, в Витватерсранде на все время кампании неповиновения. Людям будет позволено покупать все необходимое для жизни только в магазинах, принадлежащих чернокожим.
Хендрик Табака владел более чем пятьюдесятью крупными универсальными магазинами в черных поселениях вдоль золотого рифа, и Мозес Гама был его негласным партнером. Хендрик увидел, что остальные за столом заколебались при этом предложении, а Мандела возразил:
