Дойдя до луга, он распластался по траве, чувствуя, как сливается с ней. Ничего не подозревающий кролик проскакал мимо; его хвост белел во мраке.
Дэниелс не шевельнулся.
Все считали его злым и импульсивным. Думали, он не умеет себя сдерживать. Однако он умел ждать.
Они даже не представляли, насколько.
По дальнему краю луга прокралась лиса. По стволу дерева пробежала юркая белка. Мелькали ещё кролики, но их подёргивающиеся носы не улавливали его запаха. Тянулись минуты, и им вторил только пульс в ране Дэниелса.
А сам он ждал цели, которую требовал его гнев, – самого сложного выстрела, самого большого приза.
Птицы в полёте.
И вот дождался: с деревьев, расправив крылья, спорхнула ворона. Дэниелс прицелился, представил на её месте Сепа – и выстрелил.
Ворона продолжила лететь, тихая и невозмутимая, и, захлопав крыльями, приземлилась на верхушку далёкого дерева.
Он встал на колени.
– Дэниелс не промахивается, – выплюнул он, снова глядя в прицел.
Чтобы доказать это, он взял на мушку ветку ближайшего дерева и нажал на спусковой крючок. Дробина оставила идеальное круглое отверстие в центре свисающего листа.
Дэниелс посмотрел на ворона. Тот повернулся на звук.
– Что за ерунда? – прошептал хулиган.
Ласточка спорхнула с верхушки дерева, низко пролетела над лугом и резко ушла в сторону по дуге.
Дэниелс вскинул винтовку, проследил за маленькой птичкой, пока та не выровнялась над горизонтом, и выстрелил.
Ласточка упала на землю безжизненным комочком перьев.
Дэниелс снова посмотрел на ворону. Та не сводила глаз с изуродованного тела ласточки.
– Дэниелс не промахивается, – повторил он и зарядил в винтовку ещё одну пулю.
-2. Жертвоприношение: 1982
– «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега» твой любимый фильм? – переспросил Аркл, облокотившись на руль велосипеда. – Ой… ну… мне тебя прямо жаль. Ты хоть раз видела «Империя наносит ответный удар»?
– Разумеется, – отозвалась Лэмб, пытаясь почесаться под гипсом травинкой.
Это был самый жаркий день лета, и высокие полупрозрачные облака плыли по выбеленному небу. Сеп оттянул ворот футболки, чтобы тот не раздражал розовую обожжённую шею.
– «Пятница, 13-е: Часть третья» – лучший фильм на свете, – прошепелявила Хэдли.
– Никогда не видел, – признался Сеп. – Страшный?
– Боже, да, – улыбнулась Хэдли. – Самый страшный. Ещё и в три дэ.
– Однажды я пукнул на сеансе три дэ, – признался Аркл. – Это было несколько лет назад – на карусели перепугался. Потом пошёл домой переодеваться, а мама сказала, что моя собака переехала жить на ферму. Буквально самый ужасный день в жизни.
– Моя бабушка переехала жить на ферму, когда мне было шесть лет, – сказала Хэдли.
Глаза Аркла озорно блеснули.
– Уж не на ту же самую, что и мой пёс?
– А чего ты улыбаешься? – не поняла Хэдли.
– Чем сегодня займёмся? – быстро перевёл тему Сеп.
Они сидели на берегу. Море облизывало камни, в брызгах воды сияла радуга.
Мак доел хот-дог и достал упаковку жвачки.
– Можем снова поплавать.
– Может быть, – согласилась Хэдли. – Это было так умиротворяюще, поплавать вместе.
– Я пас, – отозвался Сеп, думая о крабах, прячущихся под водой.
Лэмб почесала голову.
– Всё будет хорошо, Сеппи. Мы же в прошлый раз не видели крабов?
– Откуда ты знаешь, что я подумал именно о них?
Лэмб улыбнулась ему и откинулась на спинку кресла, заложив загипсованную руку за голову.
– Купаться в море было здорово, – сказала она. – Мне больше всего понравилось.
