В тот год он почти не покидал Маросейку и Покровку с их переулками, став завсегдатаем всего, что было в наличии: от бомжовой шаурмы и рюмочных до джаз-клуба и элитного караоке. Тогда же он стал Демо. Бесконечный пробник, по выражению одного знакомого бармена, он ни в одном месте не задерживался надолго. Эта «охота к перемене мест» вела вчера и ведет его сегодня. Демо, пробираясь сквозь толпу, не забывает отслеживать вывески. Вдруг появилось что-то новое. Место, где он еще не был, но неизбежно должен быть.
С новизной сегодня, по крайней мере на Маросейке, глухо. Все те же задолбавшие уже и кофеманов кофейни, бургеры, пельмени, блины да грузины на оба тротуара и через каждые сто метров. Из интересного, на взгляд Демо, ну разве что рюмочная да коктейль-бар. Давно не был ни там, ни там. Рюмочные и близкие к ним места временно вышли из его формата, а коктейли он запретил себе месяц назад. Тогда едва выжил, как раз после Мирона с этого бара. И вот поди ж ты сорвался вчера ни с того ни сего. Делик и сопутствующий ему Подвальчик, конечно, места как раз для разговения, сам бог велел, но Демо ведь не собирался. Ни с утра, ни к вечеру и в мыслях не было так набраться. Но Демо предполагает, а Алкоголь располагает. Занятно, что вывел он его вчера с Каретного ряда неведомыми, ой, неведомыми путями как раз на Китай-город, вторую родину. Ну, как вывел – почти вывел. Неизвестно откуда взявшаяся вонючая канава – та еще родина. Но ее, как известно, не выбирают…
Вот и Маросейке конец. И то, не велика улица. В масштабах этого города и не линия вовсе, а крохотная, едва заметная точка. Отвесив обычный для себя церемониальный поклон посольству Батьки, по странности судьбы расположенному на углу Армянского, Демо решил не углубляться, как это он часто делал, в переулки, а идти к Чистым по Покровке. Она сегодня хоть и забита чудаками на колесах, но все-таки с точки зрения перемещения гораздо более предсказуема. А цель – добраться до душа и похмельного бокала – что ни говори, в его состоянии гораздо важнее процесса.
Покровка встречает Демо заметно большим количеством Братьев. Впрочем, все равно недостаточным, чтобы начать активно действовать. Плюс три наряда гвардии и пара матюгальников с призывом не мешать движению помогают мало. Оху… е пусть и не устраивают сейшн прямо на проезжей части, но тротуары захвачены ими прочно. Кто бы мог подумать, что их вообще столько.
А что если это не только здесь, на Китае, а везде? Вся Москва захвачена Оху… ми? От Одинцово до Мытищ и от Химок до Бутово – все, все под их пятой! Точнее, колесами. Да не, не может быть.
Успокаивает себя Демо.
Нет столько Оху… х. По крайней мере в Москве. И то, Оху… е в Москве и замкадные Оху… е – не одни и те же люди. Даром, что колеса одни, а Оху… е они по-разному. Вместе им не по пути.
Демо берет очередную бутылку воды в очередном донере, на этот раз отпивая лишь глоток-другой. Пустыня в организме после вчерашнего убита, а оазис в нем – дело уже не воды, а того, из-за чего возникла пустыня. Главное, не сотворить ее вновь. Но это опять же Демо предполагает…
У поворота на Девяткин переулок Демо еще раз размышляет, не пойти ли пусть и окольными, но более спокойными по дню сегодняшнему путями, но таки идет дальше, придя к изменению маршрута только у Потаповского. Охуевшие за эти пару сотен метров достают вконец, дважды воткнувшись в Демо на полном ходу. Благо самокаты не электрические, а один из них ведет вполне себе симпатичная пигалица лет шестнадцати, одарившая Демо извиняющейся улыбкой и укатившая дальше под самый полицейский мегафон.
