— Так что там с девушками-то? — с хрустом надкусываю выуженный из шуршащей пачки хлебец. Мда. Завтрак чемпиона. Вернее обед, если судить по времени.
— Что конкретно тебя интересует? Есть ли у меня кто-то? Или насколько активна моя половая жизнь?
— И то, и другое. Я ведь тут подзависну на какое-то время и мне не хочется причинять неудобства. Так что если вдруг понадобится часок-другой личного пространства, только скажи. Улетучусь по щелчку.
— Успокойся. Не потребуется. У меня сейчас затишье. Довольно давно.
— О... — вот тут я удивлена. Красивый пацан под два метра ростом. Не урод, в хорошей физической форме. Не глупый. А ещё романтичный, я знаю. Он раньше девчонкам стихи сочинял и на асфальте краской признания малевал. А тут и квартирка-то своя, не в съём! В центре. Не знаю, как он на неё умудрился за такое короткое время заработать, не признаётся, но факт остаётся фактом. Бабы дуры. Чего не вешаются на завидного жениха? Чего им не хватает? — Если успокоит, я точно никого не приведу. Все придурки остались в Москве.
— И слава богу... — брат подвисает. — В смысле все? И много у тебя их было?
— Что? — хихикаю я. — Теперь обсудим мою интимную жизнь?
— Нет уж, благодарю... Хм. А что, есть что обсуждать?
— Даня, я хочу есть, — напоминаю, милейше улыбаясь и давая понять, что разговор окончен. Меньше знать — лучше спать. Не будем рушить мужскую психику циферками, которые ему всё равно не понравятся. Не сказать, что там прямо такой уж ахтунг, но о некоторых вещах лучше не распространяться дабы оставаться лэ-э-эди. Лэди, ёптэть.
— Тебе в душ надо? — тяжело вздыхая, кивают на дверь, ведущую прямо из кухни. Дверь. Между холодильником и кухонным полками. Там ванная? Прямо вот так? Очуметь планировочка. Бывшие коммуналки — это нечто. — Делай свои женские дела и пошли в кафе. У меня кроме яиц и манки ничего стоящего не наскребётся.
— Да уж заметила, — не, в натуре... Правда ванная комната. Совмещённый санузел. Комнатушка четыре шага на четыре. Чтобы влезла стиральная машинка пришлось ванну заменить на душевую. И электрический бойлер повесить над унитазом, чтоб башкой шандарахаться вечно. — Пообедаем, а потом я уматываю.
— Куда?
— Гулять.
— Одна?
— Я ж не первый раз здесь.
— Всё равно. Где тебя потом искать? Ты симку новую купила?
— Когда? Вот сегодня и куплю. Кстати, отпишись маме, что я живая и приехала в полном укомплектовании, а не расфасованная по пакетам.
— Здесь вай-фай есть. Сама напиши.
— Не хочу. Я с ней поцапалась перед поездкой.
— Что на этот раз?
— Ничего нового, — практически уткнувшись в зеркало над раковиной с перекошенным лицом подтираю растёкшуюся стрелку и с негодованием замечаю вскочивший на подбородке прыщ. Ну очень вовремя. Вот же гадость гадкая. — Она не хочет понимать, что детки выросли и имеют свои планы на жизнь.
— И поэтому ты решила сделать тоже самое, что и я? Сбежала? Я на тебя дурно влияю.
Одариваю брата очаровательнейшей улыбкой хитровыделанной гиены.
— Ничего. Я тебя прощаю. Но ты будешь должен мне мороженку.
— Шоколадное, как обычно?
— И с варёной сгущёнкой.
Варёная сгущёнка — моя слабость. Могу есть её в бесчисленных количествах. Со всем. Даже с супом и со шпротами. Я вкусовая извращенка, ага.
— Будет тебе мороженое. Почапали. Может Киру с Тимой подберём по дороге. Помнишь же их? Будет весело.
Ну я не спорю. Прогулка выходит очень даже ничего. Ровно до того момента, пока кое кто прямым рейсом не летит в Неву. Причём, несмотря на всю свою неуклюжесть, это не я. И не Даня. И даже не выше упомянутые Кира с Тимой.
