– Селедка тоже?
– Даже хлэб, ручного замэса, – кивнул носатый. Он был в белом фартуке, но с какими-то грязными красноватыми разводами. Мясо в подсобке рубил, что ли?
– Взвесьте полкило, – сказал Велемир, присматриваясь к товарам.
– Чэго?
– Докторской.
Продавец сноровисто махнул тесаком по батону колбасы, бросил половинку на весы.
– Исключительная точность, – похвалил Велемир. – В снайперских ротах не служили? Дырки в головах врагов не делали?
– Могу прэдложить свэжую брынзу, – отозвался греко-армянин. – Будэтэ?
– Буду. Двести грамм. И бородинского.
– Пыво? – угадал тайное желание Велемира продавец.
– Три бутылки. Самого дешевого. Одну открыть. Все остальное сложить в пакет. И медленно передать мне. Вторую руку держать на виду.
На его придурливость лабазник перестал обращать внимания. А может, не все понимал по-русски. Он выполнил указания покупателя и назвал цену.
– Когда у вас баня открывается? – спросил Велемир, расплачиваясь.
– В восем. Ужэ работаыт. Што ыщо?
– Ышо вот что. Женщину тут одну не видели? Приезжая. Светловолосая. Симпатичная такая. С родинкой на щеке. Зовут Ирина. И, часом, не к тебе ли она и приехала?
– Зачэм ко мнэ? У мэня жэна, дэти. Она к учытэлю. Вмэсте вчэра прыходыли. Балык взяли, шампанско. А што? Ыщите?
– Ыщу, родненький, ыщу.
Велемир вышел из магазина, сел на скамеечку возле лабаза и начал рассуждать. Попутно откусывал колбасу и делился ею с Альмой. Насчет родинки он задал армянину вопрос наугад, но, судя по всему, попал в точку. У обеих сестер были одинаковые родинки. В одном и том же месте, на левой щеке, где ямочка. Генетическая наследственность.
Конечно, это невероятно, чтобы Ирина из Германии приехала сюда, но чем черт не шутит! А если… действительно сюда, в Юрьевец, то что же получается? Проведать могилу Лены? Бред какой-то. Она ведь покоится под многометровой толщей ледника «Колка» в Кармадонском ущелье. Сумела выбраться? Проще сразу сойти с ума, чем думать об этом.
Когда он познакомился с Леной, в 1992 году, Ирина уже готовилась к эмиграции, выйдя замуж за какого-то саратовского немца. Штампа, кажется. Так его звали. Или как-то иначе, сейчас трудно вспомнить. Он ведь ее плохо знал. Но на его свадьбе с Леной она вместе со своим «Штампом в паспорте» была. Потом в девяностые еще несколько раз приезжала к ним в Москву в гости. А вот они к ней в Дойчланд так и не удосужились. Но, скорее всего, он идет по ложному следу. Искать надо в другом месте. И кого искать-то? Он даже не заметил, что разговаривает вслух.
– Ну, теперь – в баню! – как полководец перед решающим штурмом, скомандовал он Альме. И, подобно Ганнибалу с его любимым слоном, они выступили в поход на Рим, оставив место временной стоянки.
Билет в баню стоил двадцать копеек. Велемир сначала заплатил, а потом недоуменно вернулся к окошечку.
– Как – двадцать? Вы чего тут?..
– А это только сегодня, – ответила кассирша, настоящая кустодиевская красавица. – По случаю дня рождения Митрофана Васильевича. Возврат в прошлое, так сказать.
– Кто таков? – смягчившись, спросил Велемир. Ему идея Митрофана Васильевича пришлась по душе.
– Банщик наш. Главный. Он там сам сейчас всех и парит.
– Ну, дайте тогда еще и мочалку, что ли… А может, по поводу его именин и бабы вместе с мужиками моются?
– Нет, этого нет. Этого и при советской власти не было.
– Много вы знаете! А пиво тоже по старой цене?
– Пива вообще нет. Все с собой приносят.
