Йогин Шри Кришнапрем - страница 6

из бусин тулси, а если и носил, то прятал ее под новым видом одежды, которую он стал носить ради удобства – это был прямой отрез хлопковой ткани цвета геруа[18], подшитой по бокам, но с отверстиями для рук и вырезом для головы посередине. Он обвязывал это одеяние по талии свернутым куском ткани, а зимой надевал сверху старый свитер. Это была не самая привлекательная одежда, но, впрочем, его не заботил внешний вид. Он перестал давать посвящения. Теперь этим должен был заниматься Ашиш. Едва ли он и раньше был самолюбив, но теперь самолюбие, казалось, совсем исчезло. Однажды после ужина, когда он уже прополоскал рот холодной водой, ему запоздало принесли кувшин теплой воды. «Я уже прополоскал рот», – сказал он. «Но вот же теплая вода!» – настаивал мой муж. «Хорошо», – любезно ответил он и покорно снова прополоскал рот.

Во время первых визитов они подарили нам серебряную чашу Моти Рани и латунную подставку для благовоний Харидаса. Теперь они стали привозить из Миртолы и другие вещи. Они подарили нам латунного младенца Кришну и каменного Кришну с флейтой. Затем они привезли нам небольшую фигурку буддийского монаха, вырезанную в Бирме, и чашу для подаяний. Затем у нас появилась тяжелая коробка с книгами, и выяснилось, что еще несколько таких коробок направляются в ашрам Рамакришны и местный колледж. Еще раньше в другое место отправили пчелиные ульи. Как выяснилось, они просто наводят порядок – выбрасывают, отдают лишние вещи, избавляются от них, в общем, упрощают быт в Миртоле.

Только год назад мы узнали, что у Кришнапрема проблемы со здоровьем. Он сказал, что не хочет, чтобы его беспокоили врачи. Его лечил Тхакур. Тем не менее, поскольку другие на этом настояли, он согласился поехать в Наинитал и лечиться у своего старого друга-врача. Прошло четыре месяца. Почти не было улучшений. «Вы общаетесь с Тхакуром», – взмолился кто-то. – Почему бы Вам не попросить Его продлить Вам жизнь?» «Дело в том, что Он уже продлевает мне жизнь. Уже сейчас», – ответил он.

В октябре он приехал снова, и они с Ашишем вернулись в Миртолу только через несколько дней; впервые остались у нас так надолго. За столом он почти не мог есть, но произошло нечто странное: он отказался от прежних ограничений. Его больше не беспокоило, что едят другие. Он говорил, что теперь, после сорока пяти лет, он сам готов есть что угодно! Единожды или дважды он не мог встать с постели, и его голос и лицо выдавали страдание, но мы не слышали от него жалоб. Он говорил только: «Есть две нити, за которые может дергать Тхакур: вверх и вниз. Сегодня Он дергает вниз».

Когда ему снова становилось лучше, они с Ашишем часами сидели на солнце в саду, иногда немного читали, разговаривали, отдыхали, созерцали огромные заснеженные вершины, цветы и птиц. «Хорошо. Всё хорошо», – очень ласково говорил он. Он был похож на спелый плод, и я понимала, что такие плоды долго не держатся на ветке. Они уехали в Миртолу, но через месяц его привезли снова, на этот раз в больницу. Мы не удивились, когда на следующий день рано утром нам сообщили по телефону, что его отважный и величавый корабль отчалил. Больше сотни жителей местных деревень вышли навстречу катафалку; они по очереди с любовью просили, чтобы им позволили пронести его тело последние мили до тихого места кремации в Дандешваре. Это было необычайно трогательное шествие – не столько смерть, сколько триумф. Кришнапрем прожил среди этих людей тридцать пять лет, и его почитали во всех окрестных деревнях Миртолы.