Мистер Родригес выполнял свою рутинную работу. Он владел единственным в городе похоронным бизнесом. К слову сказать, крематорий тоже принадлежал ему. Тела после городского морга везли прямиком сюда, и мистер Родригес предлагал семьям усопших самые разные по цене и убранству похороны. Необходимо подметить, что мистер Родригес не драл цены со своих горожан, он работал в поте лица для того, чтобы люди могли достойно проводить в последний путь своих любимых.
Конечно, Родригес не был альтруистом, он не участвовал в благотворительности, но для своего города, для своих соседей, он делал все, что в его силах. Он знал всех горожан, как и его, конечно же, знал весь город. Его любили за то, какой он внимательный к деталям, какой он чуткий, как он может в нужную минуту подобрать правильные слова для человека, только что лишившегося родственника. Скорее всего, по большей части это была профессиональная грамотность, все-таки он построил этот бизнес 30 лет назад с нуля, и сам занимался всеми вопросами, начиная от выкапывания могил, заканчивая посмертным макияжем. Сейчас у него был помощник Джеки Винтсон, который в свои 15 лет имел вес взрослого мужчины и мог поднять дубовый гроб без посторонней помощи.
Вся семья Гилласов пришла обсудить проведение похорон бабушки. Даже дети изъявили желание учувствовать в подготовке.
– Как ваше самочувствие? – мягко спросил мистер Родригес Маргарет, когда все четверо уселись в удобные темно красные невероятно красивые резные кресла.
– Спасибо, вся семья меня поддерживает, поэтому мне намного легче. – ответила Маргарет и нежно сжала руку Уильяма, сидевшего в соседнем кресле.
– Ну что ж, тогда приступим. Для начала хотел бы вам рассказать, какие у нас есть варианты захоронения и кремации.
Когда оставалось решить только финансовую часть вопроса, близнецы вышли на улицу. Напротив стояла небольшая церковь.
– Представляешь, как много трупов проносили отсюда туда, а потом обратно? – спросил Томми.
– Я видела ее труп. Ты когда-нибудь видел мертвых?
– Никогда. Не думаю, что я бы хотел, честно говоря. И какого это?
– Я ничего не поняла. У нее был открыт рот, а кожа была как будто не настоящей. Как будто она из воска, что ли.
– А ты вообще знала настоящую бабушку? – улыбнулся Томми. – Она и была из воска. – он побежал через дорогу к церкви. – Пойдем!
Эмми побежала вслед за братом.
– Ты что, хочешь войти?
– Конечно, а что-такого-то. – Томми уже приоткрывал старую скрипучую дверь.
– Ну не знаю, как-то это страшновато. Это же церковь, духи и все такое.
– Чепуха!
Они зашли в здание, прикрыв за собой дверь.
Церковь была небольшой, но очень атмосферной. Через решетчатые окна эффектно падал свет на место, где стояло что-то вроде кафедры, сидячих мест было не более 20 с каждой стороны от прохода. Томми взял Эмми под руку и торжественно повел ее к алтарю, как если бы он был отцом молодой невесты, готовившейся стать замужней женщиной. Он смотрел на пустые ряды, будто бы кивая гостям, и с гордостью взглянул на Эмми. – Моя дочь стала взрослой! – громко сказал Томми, и они оба залились смехом. Эхо разнесло смех, и казалась, будто вся церковь заполнена смеющимися людьми.
– Как думаешь, часто в этой церкви так смеются? – отдышавшись спросила Эмми.
– Не знаю, да и не важно, у нас такое горе, у нас бабуся умерла, дай нам расслабиться. – он снова засмеялся со своих слов и встал на место священника. – Дорогие братья и сестры! Мы собрались с вами здесь, чтобы почтить…
