Йоля, или про то, что всё – не так, как на самом деле… - страница 3

Так незаметно для себя, а для Йоли очень даже заметно, поскольку он не часто навещал сей уголок, не торопясь поставили новый дом, баню и прочие постройки. Старый дом разобрали и распилили на дрова. К строительству никого из посторонних, кроме деда Ёшки, не привлекали. С ним познакомились в конце весны, но это отдельная история. Так вдвоём, а где и втроём возводили самые трудоёмкие строения. Увесистые брёвна Алексей подтягивал сверху на ремнях. Дед Ёшка, а если требовалось, то и Оля, орудуя рычагом, лебёдкой и прочими приспособлений подавали стройматериал в нужное место. Мудрый Ёшка только постоянно покрикивал: «Лёшка, спину держи… Ёшь твою двадцать…». Так, с помощью опыта и смекалки одних, силы и азарта других к середине лета дом и баня были подведены под крышу. И, что немаловажно, без особого ущерба для здоровья.

Йоле эта их тихая возня была как-то не очень. Ну, таскали брёвна, ну, пилили, строгали и прибивали доски. Что в этом интересного… Правда, про себя он отметил особую стать новой хозяйки по сравнению с остальными здешними хозяйками, но не более того.

Да что, собственно, с них взять – с этих местных барышень… И смотреть-то не на что: мелковаты, с короткими руками, бугристой грудью, без какой-либо живописной растительности на телесах, не считая головы, да и вообще, с кучей всякого тряпья, носимого на себе, что лишний раз подтверждало их немощь и незащищённость по сравнению с «хозяйками» его роду-племени.

К слову сказать, но Олину походку и особую грацию движений, что в работе, что во время прогулок по лесу, он тоже оценил. Это никакая одежда скрыть не могла. В её облике чувствовалась какая-то природная естественность и сила. А главное, все упомянутые качества – бесценны для обитания в мире первозданной природы. Сам-то Йоля был более чем грациозен во всех своих движениях и передвижениях. Конечно, он слова-то такого не знал, но понимал, нутром чувствовал, что всё это не столько для красоты как таковой, сколько для большей практичности и безопасности. То есть красота есть проявление целесообразности… Или от целесообразности – вся эта красота. Ну, как-то так… У Ивана Ефремова об этом лучше и подробнее написано. И потому Йоля поставил ещё один плюс этой даме…

Хлопоты с переездом и неотложные дела по обустройству на новом месте не позволяли Алексею толком прогуляться по окрестностям, а заодно опробовать новое ружьё – самозарядный бокфлинт двенадцатого калибра (проще говоря – гладкоствольную двустволку с вертикальным расположением стволов). Где-то в конце мая ранним утром, наспех перекусив и чмокнув спящую Ольгу в приоткрытые губы, Алексей двинулся в самую чащу. Заходя в лес, он не забыл предусмотрительно посмотреть, с какой стороны светит солнце. Можно было захватить навигатор, но это выглядело как-то не по-спортивному при первом серьёзном свидании с дикими окрестностями, где, собственно, они собирались жить.

Продираясь сквозь чащу, он не переставал удивляться красоте и разнообразию растительного и животного мира. Лес жил своей жизнью. Певчая мелкота надрывалась на разные голоса. Те, что покрупнее, с шумом взлетали, потревоженные ранним визитёром. Неугомонные белки то и дело мелькали в кронах деревьев. Где-то в самой чаще слышалась возня и похрюкивание семейства кабанов. Алексей решил обойти это место, так как взял с собой немного патронов, снаряжённых «тройкой» – мелкой дробью под пернатую дичь. А с дикими кабанами, он это знал, – шутки плохи. Тут и жакан – пуля для гладкоствольного ружья – не всегда поможет. Огибая опасные заросли, то и дело обходя свежие «орешки» лосиного помёта, Алексей добрёл до поляны, на краю которой заметил крупных птиц, похожих на куропаток. Азарт охотника, переборов пацифистские сомнения, заставил его подобраться поближе. Но предательский хруст ветки под ногой вспугнул осторожных птиц. И Алексею ничего не оставалось, как выстрелить влёт навскидку по удаляющейся стае.