– расплавились свечи рядом со слоном (он тёплый),
– кот лавочника начал бояться фарфора (его шокировало «движение стены»).
Семён пытался извиняться, мыл полы хоботом, выносил мусор, даже переписал прайс-лист, потому что у него самый каллиграфичный почерк среди слонов.
Но всё равно чувствовал себя не на месте.
Он записал в дневнике:
День шестой. Я – посудный слон. Это хуже, чем цирковой слон. Даже хуже, чем слон без арбуза.
И тогда появилась она.
Часть 3. Любовь и сервиз на двадцать персон
Её звали Агнеса. Она была дизайнером. Пришла за фарфоровыми кружками в стиле «поздний фламандский постмодерн».
– О боги! – сказала она, увидев Семёна. – Это же слон! В интерьере! Живой!
– Пока да, – мрачно ответил Синицын, подметая черепки блюдца.
Агнеса подошла к Семёну. Он опустил хобот от стыда.
– Ты прекрасен. Ты – живой контраст. Ты – разрушение шаблонов!
– Я… я разрушил уже почти весь второй стеллаж, – пробормотал он.
– И правильно! Надо выбросить это буржуазное фарфоровое наследие! Хочешь быть частью арт-перформанса?
– Хочу… домой, – честно сказал Семён. – Или хотя бы обратно в цирк.
Агнеса загорелась:
– Я устрою выставку! Ты будешь экспонат и художник одновременно! Мы назовём её: «Фарфор против массы»!
Семён согласился. Только потому что устал стоять. И слегка влюбился.
На выставке он сидел посреди зала, а вокруг него лежали битые чашки. Люди подходили, фотографировались, шептали:
– Это так глубоко…
– Это так хрупко…
– Это так… громко чихает.
Часть 4. Слон возвращается домой (с лёгким налётом концептуализма)
Через две недели перформанс закрылся. Газеты написали:
«Гениально: живой слон показывает хрупкость материального мира.»
Агнеса предложила остаться и стать постоянным символом арт-салона.
Но Семён вздохнул:
– Агнеса, ты замечательная, но мне… нужен арбуз. И публика, которая кидает орешки, когда я на тумбе.
– Я понимаю, – кивнула она. – Только пообещай, что ты останешься настоящим. Даже если снова попадёшь в мир фарфора.
– Только если без ценников, – улыбнулся Семён.
Он вернулся в цирк. Там уже скучали без него. Директор при виде Семёна упал в обморок от счастья. Или от аромата разбитого чая, которым пах Семён.
Публика ликовала. Семён выступал, веселился, ел арбузы.
А каждую зиму, когда был отпуск, он ехал к Агнесе – бить сервизы. Но уже по искусству.
Осёл Осип и Путь к Звёздной Карьере
Часть 1. Осёл с амбициями
Осёл по имени Осип жил в деревне Болотники. Он был типичным деревенским ослом – серый, упрямый, с выразительным лицом, на котором вечный вопрос: «А почему я опять тащу картошку?»
Но внутри Осипа жила мечта.
Он хотел стать… артистом.
– Артистом?! – кричала коза Люська. – Ты же в прошлом году забыл, как зовут пугало!
– Это была актёрская пауза, – парировал Осип.
Он репетировал каждый вечер. Стоял перед коровами и читал отрывки из «Гамлета», путая всё:
– Быть или… небыть, или… спать… хотя… уф.
Коровы пугались, гуси смеялись, а петух Сильвестр подозревал заговор против местной драмкружковской монополии.
Но Осип не сдавался.
Он поставил себе цель: попасть в городской театр.
Часть 2. Осёл на кастинге
Настал день Х. Осип встал рано утром, надел лучший мешок (с надписью «Сахар. 1983 г.») и пошёл в город.
В театре шёл набор на спектакль «Король Лир».
В фойе сидели: лиса с актёрским образованием, кот с дипломом мимики и старая ворона, утверждавшая, что она играла роль ветра в трёх постановках подряд.
