В течение сессии он чувствовал себя не в своей тарелке, постоянно звонил в правление колхоза, выслушивал доклады специалистов, давал советы, держал руку на пульсе сельской жизни. Было ему в ту пору сорок пять лет. Знания, особенно по теории марксизма-ленинизма, философии, политэкономии, научному коммунизму давались туго.
– Я бы сейчас с удовольствием мотался по полям, садам и фермам колхоза, а не сидел, как истукан, за партой, слушая лекции, – признавался он.
– Тогда, почему согласились грызть камень науки? – спросил я.
– Обстоятельства заставили. По профессии я – гидротехник, окончил техникум механизации и мелиорации. Мог бы этим и ограничиться. Но на партхозактивах, совещаниях, заседаниях, когда речь заходит о кадровой политике, в докладах постоянно склоняют мою фамилию, как единственного в районе председателя колхоза, не имеющего высшего образования. Мол, тем самым, порчу статистику.
Сам не рад, что вымахал высокого роста. Сижу в зале, словно пожарная каланча, а был бы коротышкой, то спрятался бы за чужой спиной и никто меня не увидел. АА так любой начальник, сидящий в президиуме, сразу цепляется взглядом за мои габариты и с бухты-барахты громко извещает: «Голова колгоспу Переверныхата доси не мае выщою освиты!» вся публика обращает на меня взоры. Со стыда готов сквозь землю провалиться. Секретарь райкома партии по идеологии, завотделом пропаганды и агитации несколько раз рекомендовали в ВПШ. Ссылаясь на высокую загруженность колхозными делами, отказывался, но все-таки уговорили. Убедили, что без высшего образования карьеры не сделаешь. Не мытьем, так катанием вынудили сесть за парту. Хотя, как другие, работая локтями, я «наверх» не рвусь. Колхозники меня ценят, уважают и это высшая награда для любого руководителя.
Действительно, в характере и поведении Перевернихаты не было гонора, снобизма, мании величия, присущих карьеристам. Хотя он учился на отделении экономики, но дружил и со слушателями отделения журналистики, на котором я постигал азы профессии. Богдан Тарасович, будучи состоятельный, всегда готов был помочь и морально и материально.
Однажды после экзаменов он в расстроенных чувствах возвратился в гостиницу «Пассаж», где мы обитали.
– Богдан Тарасович, что случилось? – спросил я участливо.
– Случилось, катастрофа, – мрачно отозвался он. – Провалился на экзамене по истории КПСС. Причем, знания на «неуд» оценил проректор заочного отделения доктор исторических наук, профессор Клинтух.
– Дело серьезное, могут отчислить из школы, ведь это профильный предмет, – осознал я нависшую над Богданом угрозу, ведь с обликом и внешностью аристократа профессор отличался твердостью характера и принципиальностью.
– Как мне после этого появиться в колхозе, если узнают, что получил «двойку»? Непременно узнают, земля слухом полнится. Из ректората ВПШ сообщат в райком партии для воздействия на двоечника. Там у меня есть недруги, завистники, с целью компрометации сообщат в районную газету, на радио…
– Воспользуйтесь шансом, обратитесь к профессору, доктору сельхознаук Познахирину. Он вас знает, как опытного практика, руководителя передового колхоза, поэтому замолвит слово, чтобы разрешили пересдачу, – предложил я. – Если нужна консультация, то охотно помогу. Этот предмет я сдал на «хорошо»,
– Спасибо за совет, так и поступлю. Пока не пересдам, в родное село ни ногой, – твердо заверил он, не столько меня, сколько себя.
