Просыпаюсь от того что она трясёт меня за руку.
– Девочка, пожалуйста, проснись.
Смотрю на неё непонимающе. Только спустя минуту доходит где я. Воспоминания обрушиваются тяжелой бетонной плитой, приплющивая меня к реальности. Не знаю сколько я спала. Наверное, совсем мало, но успела увидеть совершенно глупый сон, где гуляю, держа Дамира под руку! Он улыбается мне сияющей улыбкой. Что за ужасная, язвительная насмешка собственного подсознания?
– Сколько времени? – мой голос хриплый со сна, а вопрос – идиотский. Какая мне разница день сейчас, или ночь?
– Ты можешь ехать, девочка. Пойдем, отведу тебя к машине.
– Да? Он разрешил?
Фарида кивает, но по её лицу пробегать тень, и меня пронзает понимание. Тураев не позволил, он велел избавиться от меня. Домой отправить, как ненужную, неинтересную боле игрушку. Она не мое желание выполняет, а приказ своего хозяина!
Меня душит истерическое хихиканье. Я как дура мечтала вырваться отсюда и не знала как, строила всякие предположения как сбегаю. В то время, едва вспомнив обо мне, Тураев поспешил выпереть из дома. Я больше его не интересую. Фарида со своей добротой не хотела признаваться в этом.
– Спасибо тебе огромное, – сжимаю ее руку, когда подходим к машине. За рулем снова Муса. Прямо личный водитель. – Надеюсь, мы никогда больше не увидимся, – добавляю с горечью.
– Держись, девочка. В жизни есть вещи куда более ужасные.
– Да, наверное эта мысль может утешить, – произношу иронично.
Муса везёт меня домой, я называю ему адрес. Разумеется, сейчас у меня нет сил ехать к дому отца. Возможно, он уже там. Его скрытность дорого мне обошлась. Какая-то часть меня испытывает ярость к Роберту Каминскому, и очень жгучую обиду. Но говорю себе, что единственный, кого я должна ненавидеть, на кого обижаться – это Дамир Тураев. Он причинил мне боль и растоптал мою гордость. И в то же время, закрывая глаза уже в собственной постели, после того как несколько часов яростно терла себя мочалкой стоя под горячим душем, снова вижу перед собой его великолепное тело. Проклятый шрам, в котором виноват мой отец. Правда ли это? Мог ли папа быть настолько жестоким? Неужели он так сильно любил жену Дамира, что даже когда тот сидел в тюрьме, хотел избавиться от него настолько сильно?
Рано утром встаю по будильнику и понимаю, что не в состоянии идти на работу. Пытаюсь собраться, не упиваться жалостью к себе, но у меня ничего не выходит, я абсолютно раздавлена. В результате набираю Ольге, лепечу что-то жалобное про больное горло. Чувствую себя одновременно врушкой и предателем.
– Лечись, ни о чем не беспокойся, – говорит мне начальница.
Снова залезаю в постель. В животе урчит от голода, я даже не помню когда ела в последний раз. Но сил идти сейчас в магазин нет никаких. Кажется у меня еще и агорафобия разыгралась! В холодильнике пусто, обычно я перекусываю на работе, не особенно люблю готовить дома. Делаю это редко.
Звонок в дверь заставляет вздрогнуть и сжаться в комок.
Сразу мысль – Дамир прислал за мной. Снова. Хочет повторить?
Накатывает паника. Звонок не унимается, я вся трясусь от ужаса. Не вынесу еще раз с ним… Он что, решил из меня проститутку сделать? Самое паршивое, что понимаю – не могу ему противостоять. В дверь начинают стучать уже ногами. С них станется и выбить, не пожалеют. Я снимаю это жилье и мне такие выкрутасы дорого могут обойтись!
