И мальчишки, и девчонки кивнули головой.
– Вот и хорошо! А теперь остаются только те, кто выступает завтра и в другие дни, для остальных же репетиция будет двадцать восьмого мая, во вторник, в шесть вечера! Попрошу не опаздывать. Мы начинаем делать новую программу! Тот, кто будет посещать занятия, тот и будет выступать! Надеюсь, я высказываюсь понятно для всех? Тогда все, репетиция закончена, жду вас во вторник, через неделю!
Все лишние быстро собрались и оставили нашу «бойцовскую команду» наедине с предстоящими выступлениями. А цирк-то насчитывает почти сто человек! Так, где же они, новые артисты? Нет их! Вот так всегда, как только выступление, так нет нигде никого и тогда хочешь ищи, хочешь свищи, никто не придет на помощь!
– Значит так, сейчас я зачитаю программу, которая пойдет в школе и в детских садах, а уж потом вы начнете собирать реквизит!
Оставшиеся дети обступили женщину и с нетерпением стали ждать.
– Итак, школы! Открывает выступление, как всегда, оп традиции «Русский сувенир», затем «Здравствуйте», «Пластический этюд», «Горшок», «Моноцикл», «Новости», «Акробатический дуэт», клоуны «Спящий экстрим», «Фокусы», «Муха», «Ваза», и «Жонглеры». Итого двенадцать номеров. А теперь детские сады! Ситуация практически не изменилась: первый номер – «Сувенир», затем пластический, клоуны «Кто кого», «Кабаре», «Два арбуза», «Ваза», «Коробка конфет», «Дуэт на цилиндре», «Фанта» и «Жонглеры». Всего десять номеров. Вот. А вы говорите: «Давайте сделаем что-нибудь еще!» С кем делать? С вами? Вы и так до предела загружены номерами, даже переодеваться не всегда успеваете, приходится постоянно задерживать зрителей ненужными разговорами.
– Любовь Васильевна, может, мы вещи начнем собирать, а то нам домой будет поздно ехать! – попросила Женя.
– Пожалуйста, ради Бога! Я что, вас задерживаю?
Ей никто ничего не ответил, но во взгляде некоторых детей можно было ясно прочитать, что это именно так.
Почему остался я, до сих пор не пойму. У меня что, реквизита много? Да, с фокусами было всегда сложно из-за громоздкой аппаратуры, но в данном случае все мои вещи находились дома и присутствовать здесь становилось просто бессмысленно, но разве что подождать Иннокентия и Веронику, и вместе поехать домой. Ни Мерзляковой, ни Корабовкиной я не видел. Может, случилось что? Заболели? А может, бросили? Нужно во всем разобраться: если ушли – огорчусь, если заболели – посочувствую.
Минут через двадцать, все нужное для выступления было собрано и аккуратно разложено по чемоданам. Проверив раза три и полностью убедившись, что волноваться о забывшей вещи никто не будет, дети стали, наконец, собираться по домам.
Выйдя на улицу, я почувствовал, что стало заметно свежее. Ровно восемь. Солнце близилось к закату, но все еще продолжало согревать город. Удивительно! До чего же иногда бывает хорошо просто пройтись по улице, особенно после дождя, когда все так и дышит чистотой и легкостью. Как-никак скоро лето, других объяснений я не могу подобрать.
Мы ехали молча. За всю дорогу я только пару раз перекинулся словами с Иннокентием, а Вероника вообще отошла от нас в другой конец вагона, как будто мы были незнакомыми людьми. Что ей взбрело в голову? Вроде не обижали. И как после этого расценивать поступки? Она у нас всегда была с причудами, так что со временем на это мало обращали внимание.
Условившись с Кешей встретиться завтра на остановке в восемь-тридцать, я пошел дальше прямо, а они завернули к своему подъезду. Странную надпись, оповещающую о присутствии бомжей, давно стерли, и теперь дверь не казалась такой своеобразной.
