– Лошадей тоже проредили, даже Яшку увели. Калмык его за повод тянет и орёт: «Пошёл, пошёл, горбатый». Я ему говорю: «Сам ты горбатый, а его Яшкой зовут». Хрен с ним, сдюжим. Лишь бы батьки наши вернулись быстрей. Всё. Давай по домам. Утром всех проводим и к тракторам пойдём, учиться.
Санька подошёл к своему дому и взглянул в окно. На лавочке у печи сидел отец, Архип Емельянович, и подбивал сапог, на кровати мать, Домна Ивановна, подшивала одежду и причитала по-женски:
– Чего они тебя сразу тащат? Молодых вон сколько, пусть они повоюют, не всё же тебе.
– Молодых много, только техника сейчас другая, это тебе не шашкой махать. Один грамотный пулемётчик может наступление остановить, а пару залпов артиллерии целый полк с землёй и навозом перемесят. Вот и думай. Они же к нам не с рогатками пришли, вот и требуются опытные люди.
– Что же будет теперь? – слова женщины прервал короткий всхлип.
Архип Емельянович отложил сапог, подошёл к жене и обнял её, присев рядом на кровать.
– Ну чего ты, родная?
Она тихо заплакала и уткнулась лицом в плечо мужа.
Утром провожать призывников собралась вся деревня. Стояли подводы, запряжённые лошадьми, несколько грузовиков из района. Весело заливалась гармошка. Чуть в стороне находились мужчины с вещмешками. Между ними, надев боевые награды, подпрыгивая на протезе, маячил старый Мирон и ободрял собравшихся. Он проверял на них одежду, интересовался, что взяли с собой и наставлял их по-отечески, на правах бывалого солдата.
Из здания вышли председатель и парторг в сопровождении представителя комиссариата. Провели перекличку.
– По машинам! – прозвучала команда, и сразу же кто-то из женщин вскрикнул, как на похоронах.
– Хватит причитать, – рявкнул председатель и добавил уже спокойно, – всё хорошо будет. Мужики у нас крепкие, не первый раз в руки оружие берут, справятся.
– Трогай, – снова прозвучал зычный голос представителя военкомата.
Санька с Василём смотрели в след машинам, увозившим куда-то их отцов.
– Пойдём, – резко сказал Василь и быстрым шагом направился прочь от собравшихся.
– Так рано ведь, – семенил рядом Санька.
– Давай, давай, не хватало ещё, чтобы я слезу пустил.
– Ой, беда какая. Я в любой момент, по желанию могу. Хочешь зареву? Не веришь?
– Знаю я, что ты артист, отстань.
Санька стал забегать вперёд и пытался приободрить друга.
– Накостыляют наши батьки немцам и вернутся, вот увидишь.
– Хорошо бы, – Василь остановился и сказал, серьёзно глядя другу прямо в глаза, – одно я точно знаю, не получится у тебя с тракторами как с Янтарём.
– Чего? – не понял ничего Санька.
Василь повалил его на землю резкой подсечкой и пустился бежать.
– Семнадцатый трактор мой, – крикнул он на ходу, оглядываясь на друга и выставив ему кукиш.
Санька, кряхтя, поднялся:
– Зараза ты хитрожопая, ещё меня артистом называет.
На краю поля стояли колхозные трактора. Вид у них был потрепанный. Нужен практически ежедневный ремонт и обслуживание, они не годились для армии, поэтому их и оставили. Именно на этой технике предстояло трудиться Саньке и Василю. Работа на полях стоять не должна, хоть война, хоть природные или политические катаклизмы происходят в стране, а деревня должна молча выполнять свой долг. В то время, пока две столицы выходят на демонстрации, совершают перевороты и свергает правительства, русское село, смирившись с обстоятельствами, кормит страну и пополняет свежей кровью армию.
