– Конечно правда. Мы вовсе не хотим новых свадеб в нашем семействе в ближайшие годы. Милосердные Небеса, о чем только эти детишки думают?! – Джо выглядела такой скандализованной, словно Эми и маленький Паркер еще не достигли подросткового возраста.
– Наш век быстр и легкомыслен, мэм, я и сам не пойму, куда мы катимся. Вы всего лишь дитя малое, но вы следующая на выданье, Джо, а нам останутся горькие сожаления, – произнес Лори, покачивая головой по поводу нравственного оскудения упомянутых времен.
– Вам незачем тревожиться. Я – не из тех, кто нравится. Никто на меня не позарится, и хвала Небесам, потому что в семье обязательно должна быть одна старая девушка.
– Вы никому не оставляете ни одного шанса, – заметил Лори, искоса взглянув на Джо, и лицо его чуть заметно покраснело под загаром. – Вы не хотите выказывать нежные стороны вашей натуры, а если человек случайно их углядит и не сможет скрыть, что они ему нравятся, вы обращаетесь с ним, как миссис Гаммидж* обращалась с любившим ее человеком: обливаете его холодной водой и выпускаете такие шипы, что никто не решится не то чтобы вас тронуть, но даже на вас взглянуть.
– Мне все это не по душе, у меня слишком много дела, чтобы заниматься всякой ерундой, и я считаю, что это ужасно, когда вот так разрушается семья. А теперь – больше ни слова об этом. Свадьба Мег нам всем головы вскружила, мы ни о чем другом не говорим, все только о влюбленных и прочих глупостях. Я не хочу сердиться, Тедди, так что давайте сменим тему.
Казалось, Джо была уже вполне готова плеснуть в человека холодной водой при малейшей провокации.
Какими бы ни были чувства Лори, он нашел для них выход, издав долгий негромкий свист и произнеся ужасающее предсказание, когда они расставались у калитки:
– Запомните мои слова, Джо: вы – следующая!
Глава вторая
Первая свадьба
В то утро июньские розы, увивавшие крыльцо, пробудились во всей своей красе очень рано, всем сердцем радуясь сиянию солнца в безоблачном небе, словно маленькие друзья-соседи семейства Марч, какими они и были на самом деле. Их личики разрумянились от волнения, а сами они покачивались под ветерком, перешептываясь друг с другом о том, что они видят, ибо одни из них заглядывали в окна столовой, где был накрыт пиршественный стол, другие взобрались повыше – кивнуть и улыбнуться сестрам, наряжавшим невесту, третьи приветственно махали входившим и выходившим – кто в сад, кто на крыльцо или в прихожую – по разным поручениям, и все розы, от самого яркого, полностью раскрывшегося цветка до самого бледного, только народившегося бутона, несли дань красоты и благоухания своей хозяйке, что так любила их и так долго о них заботилась.
Мег и сама походила на розу: все, что было самого лучшего, доброго и милого в ее душе, казалось, расцвело теперь на ее лице, сделало его особенно прелестным и нежным, наполнив тем очарованием, что прекрасней самой красоты. Для своего подвенечного наряда Мег не пожелала ни шелка, ни кружев, ни флердоранжа.
– Моя свадьба не будет модной: я хочу, чтобы вокруг меня были только те, кого люблю, а для них мне хочется и выглядеть, и оставаться самой собой – такой, какой они меня знают.
Так что она сама сшила себе подвенечное платье, вложив в него все нежные надежды и наивную романтику девичьего сердца. Сестры заплели и высоко уложили ее прелестные волосы, и единственным украшением ее наряда были ландыши, которые ее Джон любил больше всех живых цветов.
