Михаил Васильевич твердо решил ни с кем не спорить, не расстраиваться, поправлять здоровье. Он гулял по дорожкам санаторного парка, обсаженным кипарисами и другими южными деревьями, большинство которых были зелеными, или шел в город, на берег моря к портовому молу.
Зимнее море было темным, штормило. Он подолгу наблюдал, как длинные волны одна за другой бились в бетонный мол, взлетали широкими фонтанами вверх и осыпались мелкими брызгами. Пахло водорослями и солью. «Вот так и мы волна за волной били в фашистскую стену, разбивались в пыль, но за нам и шли другие и сломали, и затопили собой вражеское логово и Европу. Жаль, что не всю. Не тявкали бы теперь, не мешали бы жить». Такие рассуждения он прерывал, чтобы не нервничать, шел обратно в санаторий или просто гулял по улицам города.
Магазин «Кавказские вина». Зашел. Любил когда-то. Витрины с подсветками, и чего только нет! «Не то, что в наше время…»
– Дед, долго ты тут зевать будешь? Подвинься! – молодой, самоуверенный, наглый.
Михаил Васильевич молча пошел к выходу. «главное – не нервничать».
– Извинись перед стариком! – раздалось за спиной.
– Да задолбали эти ветераны!
Раздался глухой удар. Продавщица взвизгнула. Михаил Васильевич обернулся.
Двое крепких мужчин подняли с пола парня с разбитой губой, подтащили к нему.
– Извинись!
– Отпустите его, ребята, он все равно не поймет, – сказал Михаил Васильевич.
– Ладно, живи, тварь! – сказал тот, что был повыше. – А вы сейчас в санаторий? Пойдемте вместе. А то такие, как этот, мстительные.
– Спасибо, я сам. Я медленно хожу.
– А мы не спешим, правда, Егор?
– Откуда вы знаете, что я в санатории?
– А мы тоже там.
– Ну, тогда давайте знакомиться. гвардии старший сержант Ярцев Михаил Васильевич. Второй Украинский, затем Первый Белорусский фронты.
– Лейтенант Виктор Самойлов. Кандагар, – в тон ветерану ответил высокий.
– Рядовой Кравченко, – Егор протянул левую руку.
Только сейчас Михаил Васильевич заметил, что правая рука Егора в перчатке и выглядит неестественно – протез.
– А вы с какой войны? – спросил Егора Михаил Васильевич.
– Все мы оттуда.
– И сколько вас «всех»?
– Четверо, – ответил Виктор. – Михаил Васильевич, присоединяйтесь к нашей компании. Мы тут местечко разведали в лесу. Посидим вечером по-походному у костра, шашлык будет.
Было в этих мужчинах нечто располагающее, и он согласился, тем более что сосед по комнате уже надоел своим нытьем о плохой жизни.
Виктор зашел за Михаилом Васильевичем после ужина.
За территорией санатория в изгибе распадка уже горел костер, на обломке фанеры был накрыт импровизированный стол.
Поздоровались.
– Ваше место, Михаил Васильевич, – указал Виктор на единственный стул, видимо, специально принесенный. – Присаживайтесь.
Михаилу Васильевичу хотелось быть равным среди равных.
– Что ж вы меня совсем старым-немощным считаете? Я как все.
– Мы не возраст уважаем, а заслуги, – сказал коренастый Серега.
– Откуда тебе знать о моих заслугах?
– Мы ваши орденские планки видели, у вас на пиджаке. Только боевых орденов пять. Мы все вместе не дотягиваем.
– Этот аргумент принимаю, – согласился Михаил Васильевич и уселся.
– Шашлык готов! – прокричал от костра чернявый Казбек. – Наливай, командир!
– Позвольте узнать, по какому поводу праздник? – спросил Михаил Васильевич.
– Мы не празднуем, мы отмечаем, – сказал Егор.
– Годовщину гибели роты, – добавил Виктор, – от которой мы четверо только и остались. А соответственно, и наш общий день рожденья.
