– Да погоди ты, – сонно произнесла трубка. – Сейчас. Как с цепи все… Зоя, кто там?
– Старый! – заорал майор уже в полный голос. – Не открывай дверь! Не открывай никому!..
Поздно. В трубке звонко хлопнуло, оборвав едва возникший женский визг, через секунду ее бросили на пол, прозвучало одно, четко и точно охарактеризовавшее ситуацию слово, и потом было еще несколько громких хлопков подряд. Стреляли явно без глушителей. Майор ждал, слушая. Контрольных выстрелов было не три, как он ожидал, а два: дочку начальника штаба его батальона, старательную третьеклассницу с обычным в этих краях именем Полина то ли не стали трогать, то ли просто не нашли. Почему-то на это хотелось надеяться. По-прежнему не отрывая глаз от пригасшего экранчика, майор с силой укусил себя за губу: так, что в ноздри шибануло соленым, перекрыв запах из прихожей. 7.30 или 7.31. Больше ни одного слова в трубке не прозвучало, – он позвонил на домашний номер, и, пока не пойдут гудки разорванного соединения, была вероятность, что «мертвая», темная трубка не привлечет к себе внимания. АОНа на домашнем аппарате «Старого», капитана Панченко, тоже не имелось. Значит, еще одной долькой шанса больше, что какое-то время произошедшее в его собственной квартире на улице Красных Зорь будет достоянием только его самого и его семьи. В трубке были слышны шаги: уверенные, приглушаемые паласом, но все равно четко различимые, – а потом громко стукнула дверь. Все.
Майор укусил себя за губу еще раз, с той же силой и поймал взгляд сына, блеснувшего в полумраке глазами.
– Все, – сказал он вслух. – Панченко и Зоя.
Жена ахнула и тут же смолкла, сжавшись еще больше. Звать милицию она не предложила, – и это тоже характеризовало ее как понятливую женщину. Впрочем, может быть, она поняла произошедшее иначе.
– Бать, – негромко позвал сын.
– Минуту.
Только теперь майор сделал то, что должен был сделать еще до звонка другу: вбил в телефон неслушающимися пальцами еще один номер. Только бы успеть…
Там отозвались почти сразу, на втором звонке.
– Дежурный старший матрос Аланов.
– Майор Сивый. 879-й мне.
Снова пауза, – это матрос на коммутаторе соединял его с батальоном.
– Дежурный лейтенант Зябрев.
– Майор Сивый, – снова назвался он, торопясь так, что чуть не клацал зубами. – Боевая тревога.
– Това…
– Молчать!
Рявкнул майор так, что припавшие к дверям соседи наверняка вздрогнули. Где-то ниже этажом стукнуло дверью, и чужой прерывающийся женский голос забубнил что-то умоляющее, а мужской отчетливо послал кого-то по матери. Ромка вскинулся и исчез в темноте коридора.
– Вопросы потом! Батальону боевая тревога! Вскрыть ружпарк, выдать оружие и боеприпасы! Быть готовыми к отражению вооруженного нападения. Караулу «В ружье!» Время пошло!
– Бать, – снова сказали из коридора таким же почти спокойным голосом. Напряжение в нем было, но только внутри. – Это свой.
Майор уперся в выглянувшего из-за изгиба стены прицелом «стечкина» и, только достоверно опознав его, поднял ствол выше. Это был прапорщик с первого этажа, не его батальона, но все равно свой. И не побоявшийся прийти.
– Что здесь, товарищ майор?
– Погодь…
Сивый оскалился на прапорщика так, как минутой раньше оскалился на собственного сына: времени было все равно мало. «Това…» – снова и снова сказали в трубку. Кричать и командовать там уже перестали, – теперь был слышен только топот. Батальон рвался к оружию.
