– Ну же, дочь, обними отца, – оскалился Бессмертный, и Злата вздрогнула. – Неужто в твоём сердце так много страха? – Драгослав наклонил голову набок.
– В сердце Златы страха куда меньше, чем в сердцах каждого из нас, – с поклоном ответил Бронимир, и Кощей хмуро взглянул на него.
– Когда я обращаюсь к дочери, отвечать должна она, а не ты, смертный, – гневно прохрипел Кощей, и Злата вздрогнула, когда он вновь повернулся к ней. – Так ты поприветствуешь своего отца? Я думал, ты рада меня видеть.
– Р-рада, – робко кивнула Злата и, сделав нерешительный шаг к Кощею, замерла. Она не могла даже протянуть Драгославу руки, не то что обнять. Неповоротливый ком страха, смешанный с опустошающим разочарованием и сожалением встал у горла. Злата старательно гнала прочь мысли, пытаясь увидеть в глазах Кощея отца, но волхвовское чутьё подсказывало, что…
– Ничего-ничего, – разочарованно покачал головой Кощей, – всему своё время. – Он положил на плечо Злате руку, и царевна с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть от обжигающего холода, сковавшего всё тело. Кощей, учуяв настроение царевны, криво улыбнулся и, убрав руку, отошёл.
– Миодраг, ты по-прежнему предан мне. – Драгослав подошёл к волхву, что смотрел на него почти таким же взором, как и Злата.
Миодраг, спохватившись, тут же поклонился.
– И ты боишься… – разочаровался Бессмертный. – Верные слуги мои! – Кощей окинул взглядом людей. – Неужели вы ожидали увидеть доброго молодца? – усмехнулся Драгослав так, будто треснул лёд. – И неужели страх перед моим внешним видом лишил вас разума?
– Прошу прощения, великий царь, – положил руку на сердце Миодраг.
– Ох, видимо, не настолько крепки ваши души, чтобы видеть моё истинное обличье. Придётся волхвовать, дабы общее дело продолжать. И чтобы дочь моя наконец-то приняла меня. – Драгослав бросил укоризненный взгляд на Злату, отошёл назад и, раскрыв руки, зашептал.
Вторя леденящему шёпоту, с костяных пальцев Кощея сорвался чёрный дым и окружил его. В дыме, следуя велениям Слов Бессмертного, рождались неясные призраки, что, превращаясь в искусные узоры, плотнее и плотнее окружали Драгослава, пока не скрыли его от глаз. Далёкий крик Ворона разрушил ворожбу, плотный мрак рассеялся, и перед людьми предстал Кощей: в чёрно-серебряном царском платье и плаще цвета ночи; длинные чёрные волосы обрамляли молодое смертельно бледное лицо.
– Так лучше? – усмехнулся он и, обернувшись к Злате, спросил: – Теперь ты можешь подойти ко мне?
Злата смотрела в чёрные глаза отца. Она помнила его очи карими, живыми. Сейчас вид у Драгослава был вполне человеческий, но… Злата, решительно отогнав мысли, медленно пошла к нему. И чем ближе она подходила к Драгославу, тем больше узнавала в нём своего родителя – тот же гордый взгляд, тот же поворот головы, те же волосы и та же полуулыбка… Её отец, её самый близкий и родной человек, стоял перед ней. Тот, кого она и не надеялась больше увидеть… Он снова был в Среднем Мире. Он жив. Он с ней. Он никогда не даст её в обиду. И они вместе отомстят за маму… Неужели она так испугалась его облика, что не заметила истинной сути?
Слёзы защипали глаза, но царевна не смахнула их; она подбежала к Драгославу и обняла его.
– Отец, прости, прости, – шептала Злата, обливаясь слезами.
– Тебе не за что извиняться, родная. – Драгослав обнял Злату в ответ. – Ты спасла меня. Ты вернула меня к жизни. Мы вместе отомстим за маму.
