— Доброе утро, — я решаю перестать накручивать себя, и сажусь на кровати. Алиса сладко посапывает, обняв дурацкого выцветшего зайчонка. Встаю, поправляю одеяльце, и выхожу из детской.
Брат идет за мной неотступно, входит в нашу с Костей спальню, и садится на нашу кровать.
— Я все знаю! – говорит он хмуро, и я с облегчением выдыхаю – уж брат меня всегда понимал! – Костян мне все рассказал. Ну он и идиот!
Правду говорят, что близнецы – половинки одного целого, вот и мне повезло.
— Мы как-нибудь выкрутимся, — через силу отвечаю я. – А Костя… он пьян был, вот и предложил мне пойти к Алану… черт, я же говорила, что не нужно было нам возвращаться!
Не сдерживаюсь, кричу зло – снова Алан отбирает у меня все! Деньги – это хорошо, но мне, по сути, на них плевать. Если бы только они не достались Алану…
— Не истери, — строго приказывает брат. – И головой подумай! От тебя не требуется ничего… такого, понимаешь?
— Не понимаю, — отрезаю я.
Отказываюсь понимать!
— Да брось ты строить из себя невесть что! О других подумай, а не только о себе, как привыкла, — Саша произносит это ровно и безэмоционально, но слова бьют наотмашь – хлестко и больно. – Алан – мстительная тварь и, если предпочел тебя состоянию – он поиграть захотел. Не получит тебя – развалит все, что годами создавалось! Мы все по миру пойдем, люди останутся без работы…
— Ты останешься без работы, — перебиваю я брата, в упор глядя на него.
— Да, — кивает он. – Я потеряю кресло. А с твоей дочерью что будет? Хочешь для нее той же нищеты, из которой мы вылезли? И три месяца с Аланом – небольшая цена!
Никакой поддержки – я ошиблась.
Но так ли он неправ?
— С приездом, — отец обнимает меня, привычно потрепав по щеке, и проходит в дом.
Мужу моему он уделяет куда больше внимания, чем мне и Алисе, которая обиженно дуется на такой прием. Дедушку она любит, а вот дедушка ее…
Пора признать, что любит отец только моего брата. И то, не как отдельную личность, а как продолжение самого себя.
— Проходите завтракать, — зову я, входя в привычную роль радушной хозяйки большого дома.
Сажусь напротив хмурого мужа, всем видом показывающего свое ко мне отношение, и злость снова пробирает меня – нашел крайнюю! Брат тоже не слишком рад моему обществу, и что-то шепчет отцу на ухо.
Кажется, я знаю, что именно. Слишком выразительные взгляды папа бросает на меня.
— Анна Степановна, уведите Алису, — прошу я няню.
— Но мама! – обиженно восклицает дочь, и я щелкаю ее по носу.
— Иди, детка. Анна Михайловна тебя накормит, вы чудесно проведете время.
Няня уводит мою малышку, и я жду – когда же грянет гром? К еде не притрагиваюсь, аппетита нет, да и с минуты на минуту начнется…
— Значит так, — голос отца прерывает мои мысли. – Мы – семья, Арина, но ты об этом забыла, я так понимаю?
— Не забыла.
— Почему же ты не хочешь помочь? – папа не повышает голос. Говорит он тихо, и этот его тон меня всегда пугал больше всего. — Плевать тебе и на мужа, который лишится всего, и на брата. На дочь свою, которую будущего лишаешь… на всех плевать! Встала в позу! А так в семье не поступают! Ты…
— Я пойду к Алану, успокойтесь, — раздраженно перебиваю я, взмахивая вилкой. – Ваша взяла! Но готовьтесь к тому, что вся Москва будет знать, что Константин Вольский – сутенер, торгующий своей женой!
Хватаю два круассана, и встаю из-за стола. Быстрыми, размашистыми шагами покидаю столовую, слыша за спиной едкие замечания отца и шумное дыхание Кости – пусть знают, что я о них думаю!
