Вот только притворство это трещит по швам, когда мы уже приближаемся к дому.
— Мам, расскажи мне историю, — просит Алиса, положив темную головку мне на колени. – Только о любви, ладно?
Хочу ответить, что сказка будет ночью, перед сном, но Костя меня опережает:
— Да, расскажи ей историю любви! Расскажи про Алана…
— Заткнись! – грубо обрываю я мужа, и ярость мгновенно вскипает во мне. – Ты ведь обещал! Не при ней…
— Что за Алан? – сразу же вычленяет Алиса главное. – Мама, папа? Ты не рассказывала мне эту историю!
Зло гляжу на мужа, который и сам понял, что лишнее сболтнул, и при ком? Как же это низко!
— Потом, милая, — бормочу я дочери, которая все не успокаивается.
— Точно?
— Конечно, — обещаю я, надеясь, что она забудет.
Подарю Алисе новую куклу, или разрешу воспользоваться моей косметикой – и новые впечатления вытеснят из ее головы неосторожные слова Кости.
Вот только я не учла, что дочь обожает сказки! Терроризирует меня, няню, Костю, всех наших знакомых, заставляя рассказывать сначала известные всем нам сказки, а затем уже и выдумывать новые – память у моей малышки хорошая.
И Алиса не успокаивается, пока не получает свое!
— Расскажи про Алана, — требует Алиса, крепко ухватившись за мое запястье.
— Завтра…
— Сейчас! Ты обещала! – дочь приподнимается на подушках, и скрещивает руки на груди, явно пародируя кого-то.
— Это сложная история. И она вовсе не о любви.
Я честна. Врать своему ребенку не хочется, ведь доверие – весьма хрупкая вещь, а для Алисы я хочу быть лучшей мамой на свете! Чтобы никакой лжи и нелюбви, которыми я сама была окружена в детстве.
— Папа сказал, что о любви. Мам, ну расскажи! – Алиса почти молит, и я осознаю – теперь имя «Алан» она не забудет никогда.
Спасибо тебе, Костя…
— Жил-был на свете мальчик, и звали его…
— Алан, — договаривает за меня Алиса, которая не любит длинных пауз.
— Да. Алан. Ему было семь лет, когда он встретил одну девочку. Твоего, Алиса, возраста, — улыбаюсь я, и картина нашего прошлого встает перед моими глазами.
Прошло двадцать лет с момента нашего знакомства – целая жизнь – но будто вчера это было.
— Ну мам, не молчи! – дергает меня Алиса, и я усмехаюсь – вот егоза.
— Девочка убежала из дома, у нее случилась беда – ее маму украла злая колдунья…
… если так можно назвать болезнь.
— Девочке было плохо? – печалится впечатлительная дочка, и добавляет: — Я бы очень расстроилась, если бы тебя украли. Пошла бы тебя искать!
Ложусь на кровать, и притягиваю Алису к себе. Накрываю нас обеих пуховым одеялом, и продолжаю рассказ:
— Та девочка была не такая смелая, и маму свою она не спасла. Она часто убегала из дома, в котором без мамы стало одиноко, и однажды набрела на… замок. И в окне этого замка девочка и увидела мальчика – Алана…
Конечно, то был не замок, а старый двухэтажный барак, из окна которого и смотрел на меня худой, изможденный Алан.
— Он принц? – шепчет Алиса. – И замок этот – злой королевы?
— Да, это был замок очень злой и жестокой королевы, — киваю я, и тяжело сглатываю. – Она запирала мальчика в комнате, и уходила…
Мать Алана, действительно, была жестокой. Или просто равнодушной. Она была наркоманкой, которая оставляла маленького ребенка в холодной квартире одного – без еды, и именно голодный, злой взгляд Алана был первым, на что я обратила внимание в своей жизни.
— Мам, а девочка его спасла?
— Девочка… постаралась, — подбираю я слова, и глажу Алису по пушистым, шелковым волосам. – Она пробралась в замок, на высокую башню, где и был заперт Алан…
