Ей тогда не хватало какого-то толчка, чтобы снова поверить в себя; ей нужно было переосмыслить заново отношение к самой себе. Не будь Анна такой настойчивой и упрямой в своих желаниях, она бы вряд ли снова поехала в тот отель, чтобы еще раз увидеть его. Больше того: зимой она отправилась на пару с подругой на встречу со своей воображаемой любовью в Стамбул. О самом городе в то время она знала только по урокам архитектурной истории; она знала, что это бывший Константинополь, что в нем находятся Софийский собор, или храм Святой Софии, и известная всему миру Голубая мечеть, которую в Турции называют мечетью султана Ахмета.
Подруги дни напролет гуляли по улочкам Стамбула, любовались пейзажами и живописными старинными постройками. Город казался живым, он дышал на них свежим морским ветром, нежно нашептывая комплименты, рассказывал восточные притчи и сказки, кружил голову, затягивая в свои пленительные объятия, из которых совсем не хотелось высвобождаться.
На каждую достопримечательность у местных было по сотне рассказов, которые хотелось слушать и запоминать, чтобы делиться с теми, кто их еще не знает, так что, вернувшись домой, Анна поняла, что ее страстная любовь внезапно поменяла направление и переключилась с администратора турецкого отеля на Стамбул с его восточной самобытностью, непонятной пока культурой и потрясающе вкусной едой; особенно ее пленил Босфор, соединяющий два моря.
Вообще в Стамбуле, казалось, есть место всем и всему. Доказательством служили залюбленные, закормленные коты и чайки, множество иностранцев, постоянно там проживающих, дети, которым все позволялось, и, конечно же, очаровательные любезные горожане, передающие эстафету гостеприимства по наследству.
Когда она вернулась домой, воспоминания о чудном южном городе согревали ее сладким турецким кофе, салепом, выпитым под приятные беседы на террасах кафе возле побережья пролива. Все время пребывания в Стамбуле они сохраняли наилучшее расположение духа. Необычная атмосфера и потрясающая уличная еда вроде кумпира или сэндвичей с рыбой, не позволяла унывать вплоть до посадки на обратный самолет. Теперь закаты с силуэтами величественных минаретов всплывали в памяти при первом же взгляде на открытки с их изображениями, и Стамбул стал для Анны новой любовью, наполнив ее жизнь смыслом и страстью, и она без конца благодарила судьбу за глупый курортный роман, который мог стать ее проклятием, но в результате преподнес ей самый лучший подарок в жизни.
Даже сейчас, спустя несколько лет сидя за столиком кафе в Стамбуле, Анна вздрагивала, вспоминая, насколько сильно была натянута струна, в душе соединившая ее с этим городом, в который она безоговорочно влюбилась и в котором поклялась жить, чего бы это ей не стоило. Причем страх передумать был настолько силен, что, вернувшись домой, она буквально спустя несколько недель сообщила родителям, что нашла в Стамбуле работу, квартиру и всерьез собирается переехать. Надо сказать, они особо не сопротивлялись, разглядев бушующий в ее глазах страстный огонь, и неуверенно благословили дочь на покупку билета на самолет, снабдив кое-какой финансовой помощью на первое время.
Перелет, как ей показалось, длился вечно. Волнение не давало ей уснуть, усталость – сосредоточиться на чтении. Она впервые полностью отдалась на волю судьбы, не сопротивляясь ее течению, и боялась прийти в себя и всерьез задуматься о том, на что решилась.
