Мужчина вошел в кабинет и сел на заранее заготовленный для него стул. В результате между ним, Крыловым и Александром Германовичем получился треугольник. Никто не сидел друг напротив друга, но каждый мог рассматривать собеседника. Только психолога несколько закрывал широкий дубовый рабочий стол.
– Здравствуйте. – Сказал мужчина уже после того, как сел на свое место.
– Доброе утро. – Ответил ему смиренно Крылов.
Посетитель сидел скромно, занимая минимум пространства вокруг себя. Предпочитал он смотреть в пол, либо перед собой. Его красный большой нос и вздутые щеки черновато-грязного цвета мешали в подробностях рассмотреть все лицо. Вдобавок больше половины физиономии занимала неряшливая пыльная борода, а лоб с почти половиной поверхности глаз успешно прикрывала шапка. Мужчина смотрелся очень скромно и непредвзято. На каком-то глубинном подсознательном уровне следователь даже проникся к нему, распознавая в нем себе подобного. Такого же забитого и загнанного в угол человека, как и он сам.
– Будете воду? – Предложил Бельцер и почесал вслед за этим ухо.
– Пожалуй откажусь, спасибо. – Заскромничал мужчина.
Михаил принял привычную для себя позу – свесив ноги крестом. Мужчина побоялся сделать также, однако повторил движения рук Крылова, сложив их на коленях.
– Это следователь по делу похищения вашего племянника. Крылов Михаил Иванович, расскажите ему, как вас зовут и кем вы приходитесь мальчику. Подробно.
Бородач бросил беглый оценивающий взгляд на мужчину чуть больше себя и хриплым, тонким голосом заговорил:
– Герасимов Иван Иванович, Леша мой племянник.
В разговор подключился Михаил, взяв ситуацию в свои руки:
– А вы как вообще за ним следили? – Грубо, но в мягкой форме спросил следователь.
Мужчина слегка поджался. Он создавал впечатление робкого, печального человека с очень несчастной серой жизнью. Казалось, что в общении с людьми он явный аутсайдер и никогда толком не разговаривал хотя бы на равных. Только после продолжительного мычания он, наконец, ответил:
– Леша не со мной жил, он же приютский. Просто я иногда к нему захаживал, старался шоколадку там подарить или еще чего. Редко получалось попасть к нему. Там таких, как я, не любят, не впускают.
– А вы где живете? По базам данных у вас не указана даже квартира. Прописка есть?
– Была когда-то. Дом мой сгорел, и теперь я побираюсь крайние три года. Иногда знакомые пустят переночевать, если уж совсем холодно на улице. Зимами в канализационных люках ночую, там тепло.
Крылов приподнял брови, расслабил руки. Выражение лица изменилось, стало немного жалостливым и скорбным. Сменил он и позу. Теперь Михаил зеркалил посетителя и тем самым поддерживал его. При этом полностью проникнуться к нему у следователя не получалось. Что-то все равно отталкивало. И дело даже не во внешнем виде.
– А вы как узнали о том, что мальчика вашего… Убили? – Несколько сгустил яркую краску Бельцер.
– Я в приют как раз хотел сегодня утром пойти. Прихожу, а они мне говорят, что вот. – Мужчина потупил голову. – Что убили его. Не скажу, что мне прям плохо стало, но такая опустошенность наступила. Казалось, будто весь мир против меня ополчился.
– А как вы до нас добрались? – Перенял эстафету следователь.
– Мне там сказали, что если уж я родственник, то мне нужно придти по такому-то адресу. Вы поймите меня правильно, я очень жалкий и бедный человек, мне ничего не нужно. Я просто хочу помочь, если хоть как-то смогу.
