— Свет пока не будем включать, — тихо прогудел он мне в спину, заставив испуганно поежиться, — а то могут заметить… Так-то с улицы не видно, но мало ли… Проходи, сядь на стул.
Я послушно прошла и села, повернувшись к хозяину помещения. Он в этот момент погасил экран телефона, погружая нас в полный мрак.
И замер, не двигаясь с места и прислушиваясь к происходящему на улице.
И я прислушалась, но ничего, кроме собственного бешено стучащего сердца, не услышала.
Да это и не удивительно: помещение было примерно квадратов пятнадцать, и я сидела у противоположной к двери стороны. А вот дворник стоял прямо у входа.
Я старалась дышать потише, ощущая навалившуюся темноту почти физически. Она сгустилась вокруг, упала на плечи, и невозможно хотелось закрыть глаза, да и вообще оказаться у себя в комнате, забраться под одеяло и осознать, что все происходящее — страшный сон. И скоро я проснусь, и мама внизу будет ждать с завтраком, а папа улыбнется и потреплет по макушке…
Ощущение того, что все потеряно, что никогда больше в моей жизни не будет такого светлого утра, такого беззаботного, счастливого времени, да вообще больше не будет дома, где я могла бы чувствовать себя в безопасности, навалилось на плечи вместе с темнотой, и я даже не заметила, что по щекам начали катиться слезы.
А вот дворник каким-то образом заметил.
Он неожиданно оказался совсем рядом, огромная бесшумная тень в мраке, прошептал:
— Ты чего? Испугалась? Не бойся, они не сюда не зайдут…
Я, почувствовав чужое участие, только сильнее залилась слезами и хлюпнула носом.
И через мгновение оказалась в крепких, горячих руках.
Мужчина поднял меня со стула, сел на топчан и устроил на коленях, словно маленькую.
Прижал к груди и принялся гладить по голове, что-то утешительно бормоча и позволяя заливать слезами спецовку.
И в этот момент, в его руках, я почувствовала то самое, казалось бы ушедшее навсегда, состояние спокойствия, надежности и даже, наверно, счастья…
Он гладил по голове, что-то бухтел, а я прижималась щекой к его груди и слушала, как мерно, спокойно бьется мощными толчками сердце в груди. И этот ритм убаюкивал, успокаивал и дарил веру в то, что все будет хорошо.
Девочки, напоминаю про то, что на старте книги очень важны звездочки и библы. Ну, и автору будет приятно, чего уж там))))
4. Глава 3
Держать ее в руках было странно. Бродяга уже и забыл, когда вот так вот кого-то успокаивал, на коленях качал… Никогда, наверно…
Хотя, нет, в самом детстве, еще до детдома, было что-то такое, да… Может, сестренку маленькую совсем, когда она на дорожке возле дома упала и коленку разбила. Точно. Он тогда, сам мелкий еще, и шести лет не было, наверно, утешал ее, промывал ранку раствором марганцовки, как когда-то видел в детском саду, и потом качал на коленях…
Воспоминание заставило чуть-чуть напрячься, неосознанно сжать сильнее ладони, и девчонка это почувствовала. Вздрогнула пугливо, словно струна, вытянулась в его лапах. Надо же, какая чуткая…
Или услышала что-то?
У девочек слух острее…
Бродяга и сам прислушался, затем осторожно ссадил девчонку с колен на топчан, приложил указательный палец к мягким наощупь, мокрым губкам.
Тут же торопливо убрал руку, потому что немного торкнуло совсем не там, где нужно в такой ситуации, и встал с топчана.
Поискал наощупь тяжелое теплое одеяло, кинул в сторону гостьи.
— С головой, — коротко приказал он, надеясь, что она поймет верно.
