– Удивительно, – прошептала она. – Как ты добился стабильной квантовой когерентности в макрообъекте?
– Топологическая защита квантовых состояний, – ответил Дэвид. – Структура кристалла создаёт своего рода "карманы" в пространстве-времени, где обычные законы декогеренции работают иначе.
– Это совместимо с моей моделью квантовой нейронной решётки, – возбуждённо сказала Алессандра, возвращая кристалл. – Фактически, это материальное воплощение того, что я теоретически моделировала в мозге.
Дэвид улыбнулся, убирая кристалл обратно в карман.
– Именно. Мы подходили к одной и той же проблеме с разных сторон. Ты – изнутри наружу, от биологии сознания к квантовым эффектам. Я – снаружи внутрь, от квантовой физики к процессам сознания.
– И теперь наши пути пересеклись, – кивнула Алессандра, внезапно остро ощущая значимость момента. – Что дальше?
– Следующий шаг очевиден, – сказал Дэвид. – Нам нужно создать совместную лабораторию. Объединить наши команды, ресурсы, подходы. Я думаю, грант Консорциума – только начало. Когда мы представим детализированный план исследований, основанный на нашей объединённой теории, думаю, сможем привлечь гораздо больше финансирования.
Алессандра задумалась, машинально помешивая уже остывший кофе.
– Где бы ты разместил эту лабораторию? Милан? Бостон?
– Я думал о нейтральной территории, – ответил Дэвид. – Возможно, Ванкувер. Канадское правительство недавно запустило амбициозную программу по созданию исследовательских центров нового поколения. Льготное налогообложение, минимум бюрократии, максимум автономии. И, что немаловажно, более либеральное законодательство относительно исследований сознания и нейроинтерфейсов.
– В Европе и США слишком много ограничений, – согласилась Алессандра. – После инцидента с нейрострелком в 2031 году, когда террорист использовал модифицированный медицинский нейроинтерфейс для массового внушения…
– Точно. В Канаде разумный баланс между регуляцией и свободой исследований, – кивнул Дэвид. – К тому же, я слышал, там создается что-то вроде "научной гавани" для междисциплинарных проектов на стыке нейронаук, квантовой физики и информационных технологий. Наш проект идеально вписался бы в эту концепцию.
Внезапно Алессандра осознала, что они уже говорят об их совместной работе как о решенном деле, хотя официально еще ничего не оформлено. Это было странно и одновременно правильно – словно их сотрудничество было предопределено, как будто их научные пути всегда должны были пересечься.
– Что насчет команды? – спросила она. – У меня есть несколько ключевых специалистов, без которых я не представляю этот проект.
– Я тоже хотел бы привлечь нескольких человек из MIT, – кивнул Дэвид. – Но нам также понадобятся новые люди. Междисциплинарная команда – нейробиологи, квантовые физики, специалисты по машинному обучению, эксперты по интерфейсу мозг-компьютер, даже философы сознания.
Он вытащил из кармана тонкий прямоугольник из прозрачного материала – высокотехнологичный планшет того времени, который при активации развернулся в голографический дисплей, парящий над поверхностью стола.
– Я уже набросал возможную структуру исследовательской группы, – признался он, показывая сложную диаграмму связей между разными специалистами и направлениями. – Конечно, это только черновик.
Алессандра изучила схему, отмечая продуманность и логичность предложенной структуры.
