На этот раз он налил в бокал и выпил, закусив лимоном.
Как было бы прекрасно, если бы Анна разделяла его одержимость творчеством, была бы его фанаткой и музой… Но такие женщины даже не во всех сказках встречаются.
Надо отметить, что, поскольку половой акт ничем, во всяком случае, для него не закончился, он пребывал в полувозбуждённом состоянии. Возникла идея пойти и изнасиловать эту профурсетку, а потом придушить…
Он выпил ещё и сам над собой посмеялся, – Отелло хренов.
У него тоже бывали интрижки на работе. Он же не воспринимал их как повод для того, чтобы расстаться с женой. Не считал преступлением. Ввязывался исключительно для развлечения, а не для того, чтобы устроить свою судьбу…
Попробуй ей это объясни. Нет, она никогда его не поймёт. Так же, как и он её. Чтобы понять друг друга, у людей должны быть схожий жизненный опыт, схожие знания, схожее воспитание. Чем больше люди подходят по этим параметрам, тем лучше они понимают друг друга. Они же с женой разные абсолютно во всём… Так какой смысл длить это никчёмное сосуществование?
Ревность – абсолютно животное чувство. В процессе эволюции более сильное, красивое и умное животное, для того чтобы оставить собственное потомство, наделённое такими же качествами, как у него, опережает или устраняет менее успешных конкурентов, тем самым улучшая свой вид. Для человека разумного такое поведение – атавизм, хотя бы потому, что в человеческом обществе естественный отбор давно не работает – потомство с одинаковым успехом оставляют все: как обладатели замечательной генетики, так и люди с зашитыми на наследственном уровне проблемами. Как материалист и умеренный циник, Александр давно пришёл к выводу, что искать смысл жизни бесполезно, поскольку мыслительная деятельность – всего лишь побочный эффект эволюции. Так вот и ревновать тоже не мудро.
Но он почти физически ощущал боль оттого, что его самка с кем-то спаривалась.
Она хуже, чем враг. Враг никогда не заставит так страдать.
Любит ли он её?
Прислушался к себе.
Но вместо глубинного анализа чувств первый план его ощущений занимала боль. Где-то за грудиной в средостении саднило и ворочалось. Это было очень физическое ощущение. Сильные душевные страдания вызвали у него телесные ощущения. Пытаясь найти какое-то определение этой боли, он вспомнил старинное название стенокардии – «грудная жаба». Жаба натурально душила, давила на сердце. Бывают люди, которым кажется, что у них в животе живёт змея. А у него вот в груди жаба. И если разобраться, ничего ужасного в этом ощущении не было. Было просто противно. И, наверное, можно к этому привыкнуть, к этой жабе в груди и жить с ней постоянно… Но зачем?
Что делать с этим животным составляющим? Как от него избавиться?
Так писать о нём! Понял он, отхлебнув ещё конька. Тем самым анализировать и прорабатывать. Познавать себя, становиться мудрее и не страдать по пустякам. Противник психологии, которую считал чуть ли не псевдонаукой, Невструев всё-таки признавал положительное воздействие на психику проработки душевных травм. А лучший способ проработать ситуацию – это написать о ней. Как бы это ни было больно, как бы это ни было страшно, как сторонний наблюдатель описать и пережить эту гадость. Кроме того, неизбежная теперь сублимация обострит творческие способности. И вот тогда и получится такая книга, что все охренеют…
Он снова потянулся к бутылке.
