За Христа до конца - страница 18

Я еще раз хочу подчеркнуть, что Березовский был не просто вором, не просто предателем, он убивал, растлевал и продавал наших детей, наше будущее, нашу последнюю надежду. А вы батюшка, вдруг дерзаете предполагать какое-то тайное покаяние Березовского. К Владимиру Путину у Бориса Абрамовича, видите ли, хватило сил обратиться, а к русскому народу не хватило. Так что не верю я ни в какое покаяние Березовского.

Далее, вы, отец Георгий пишете: «Но как бы там ни было, хотя Борис Березовский и был нашим врагом, однако Господь заповедал нам, православным христианам, молиться за своих врагов (Мф.5,44–47)». Мне даже как-то неловко, дорогой батюшка, напоминать вам, что молиться мы можем только за наших личных врагов, но не за врагов Родины и Бога, каковым по своим делам и словам был Борис Абрамович. Вы, дорогой отец Георгий, предложите матери изуродованного и погибшего в чеченском рабстве сына, помолиться за Березовского. Я готов помолиться за этого человека, но только в том случае, если ко мне подойдут родители русских воинов, которых чеченцы распяли на крестах, которым отрезали головы, с которых снимали кожу живьем, и попросят меня: «Отец Александр, помолись за раба Божьего Бориса».

Меня раздражают слова «дресс-код». Неприемлемы они для русского уха. Мне гораздо более по душе перевод этих английских слов – «кодекс одежды». Тем более, что слово «кодекс» вызывает у меня массу положительных ассоциаций, таких, как «кодекс чести», «Уголовный кодекс», «Кодекс Императора Юстиниана» и т. п. Слово «кодекс» очень пугает наших либералов, и мне это очень нравится. Наши либералы стремятся отменить все правильные кодексы, оставив только один – голубой кодекс либерального беспредела, позволяющий безнаказанно воровать, предавать, обманывать и развращать. Наш величайший мыслитель XIX века Константин Леонтьев очень хорошо понимал, что без правильного кодекса рассыпаются все формы жизни, и она превращается в бесформенное желе серого цвета. Он писал: «Либерализм везде одинаково разлагает нацию медленно и легально, но верно».

К этому можно добавить только то, что сегодняшний либерализм, вооруженный всеми достижениями научно-технического прогресса, разлагает жизнь нации с революционной быстротой. Что можно противопоставить этому разложению? Леонтьев считал, что другого средства, кроме «внутреннего деспотического единства», нет. Естественно, что для обеспечения этого «внутреннего деспотического единства» необходимо и внешнее принуждение. Необходим кодекс, а, значит, необходимо и деспотическое государственное начало, обеспечивающее эффективное применение этого кодекса.

На все века примером такого государственного начала остается святой Император Юстиниан, с именем которого связан Золотой век Византийской Империи. Значение Кодекса Юстиниана невозможно переоценить. И, конечно, закономерным является тот факт, что имя этого славного Императора все чаще вспоминается в последние дни.

К святому Императору Юстиниану мы еще вернемся. Теперь немного о другом. Совсем недавно произошло одно знаковое событие. Протоиерей Всеволод Чаплин высказал свое мнение по поводу кодекса одежды. В сущности, его обращение сводилось к одной простой и очень правильной мысли о том, что одеваться надо прилично, чтобы не вводить людей в соблазн. Действительно, то, что еще в недавнем прошлом считалось нижним бельем, стало парадной формой одежды для многих наших сограждан. А уж в храмы заходят зачастую в таком виде, что лучше и не вспоминать. Кощунство может проявляться в различных формах – в слове, в действии, в жесте и, конечно, в различной форме одежды.