Вспоминая те отрезки времени, Паша понимает, что любовью это не было. Это был подростковый романтизм и способ пострадать. Человек вообще такое странное существо, такое неоправданно любящее страдание, что иногда становиться страшно. Если человек не страдает, он не живёт. Это, конечно, переосмысление фразы Декарта. Но в наше время она имеет более актуальный смысл, нежели цитата французского философа.
Лиля называла Пашу черепашкой. Он всё делал медленно. Ел медленно, рисовал медленно, думал медленно и даже жил как-то заторможено. Размеренный ритм его жизни совершенно не гармонировал с типологической жизнью в 21 веке. Евпольский мечтал уехать в Петербург. Смотреть в деревянное окно, наблюдать живой и активный Невский, параллельно рисуя шедевр и страдая, как положено любому уважающему себя художнику.
Также медленно он приступил к рисованию. Из шкафчика он достал чистый холст и мольберт. Покурил крепкие сигареты, наблюдая за хаотичным движением дыма. Установил холст на мольберт. Зажмурив один глаз, другим посмотрел на свою установку и всё переставил, противным голосом воскликнув: «неровно!»
Покурив ещё раз, из всё того же шкафчика, в котором ранее его бабушка хранила сервиз, он достал палитру, кисточки, краску, один бокал для промывания кисточек и один бокал для вина. Собственно, красное вино, самоё дешёвое в «красном и белом», он вынул из-под рабочего стола.
Коснувшись кисточкой холста, Евпольский на секунду закрыл глаза, сердце его застучало, и он впал в эйфорию. Впал в такое состояние, когда кисть сама гуляет по листу, время для Паши начинает идти в другом, в своём особенном ритме. В итоге получаются две различные параллельные вселенные. В одной Паша рисует, в другой существуют все остальные люди. Такие мелочные и невзрачные для Евпольского в этот момент!
Уже вечером, когда он допивает третий бокал вина и докуривает пачку сигарет, домой приходил Лиля. В этот раз она вернулась в квартиру грустной и заплаканной. Евпольский сразу это заметил, но не стал её об этом спрашивать. Он волновался за неё, но не хотел показаться бестактным.
Наливая зелёный час в кружки, мысленно он всё ещё был у холста. Мысленно он ещё прорисовывал череп, вспоминал рисунок Ван Гога и восхищался им. Но он не срисовывал и не воровал, считая, что фраза «кради, как художник», была придумана ничтожными бездарями и ворами. Тем более, Паша вкладывал в свою картину совершенно иной смысл.
У Ван Гога – это сатира, ирония, осмеивание консервативных принципов и методов работы Академии, в которой его заставляли сначала изучить полное анатомическое строение человека, перед тем, как начать работать с живыми моделями. Евпольский видел в этом скелете себя: грустного и печального человека, который не может реализовать свои амбиции. Скелет – его тело, его нутро, умирающее от вредных привычек. Роза – последняя надежда, символ любви, любимый цветок Лили.
Наконец, он вынул чайный пакетик и выкинул его в мусорное ведро. Добавил себе две ложки сахара, Лиля пила несладкий чай. Они уселись за стол. Перед этим Лиля умылась ещё один раз, тщательно протерев глаза полотенцем.
–Ты хочешь есть? – Спросила она.
–Немного.
–Что мне приготовить?
–А какие есть варианты?
Лиля отлучилась от чая и открыла холодильник. В нём могла бы повеситься мышь, если бы небольшое количество продуктов на верхней полки.
–Могу сделать салат. Есть позавчерашняя курица.
