Бывший бригадир вздохнул.
– Ну да, про гармонию сил нам еще в школе объясняли на видовой физиологии. Главное мне понятно, можешь поверить. Я даже могу понять, почему ты согласен потерпеть с моей кровью до завтра. Но вот, например, пара лошадей – почему ты не пользуешься случаем полакомиться ими? Хотя бы несколько капель – вреда ты им нанесешь не больше, чем стайка комаров, болезненных ощущений вообще не доставишь, а себе сделаешь лучше…
– Да что вы, что вы, Хмурий Несмеянович! – воскликнул Персефоний. – Об этом лучше и не думать. Во-первых, это все равно жестокое обращение с животными. Ведь лошади не предоставляют мне свою кровь по доброй воле, значит, я совершил бы по отношению к ним насильственные действия. А во-вторых, эти лошади ваши. При определенных условиях я мог бы питаться за счет животных, принадлежащих мне, – закон предусматривает такую возможность. Но покушение на чужую собственность…
– Довольно, корнет, я понял. А что насчет охоты? Вот тебе лес, в нем полно зверья…
– То же самое: жестокое обращение.
– Да почему, черт возьми? Эти звери и так, по закону природы, ежеминутно служат пищей друг другу – и, заметь, ни одно из них еще не изъявляло своего добровольного согласия за все миллионы лет, что они существуют! Все разумные охотятся при необходимости, закон может ограничивать только охоту в брачный период или на территории заповедника.
– Да, это не очень справедливо. Но таков закон. Упырь может охотиться только на умирающее животное – и по возможности он должен выпить столько крови, чтобы усыпить животное и прекратить его мучения.
– Забавно… Похоже, все упыриные законы, какие только существуют на свете, изданы с одной целью: держать ваше племя в ежовых рукавицах.
– Ну да, – спокойно кивнул Персефоний. – Так же, как и законы всех остальных разумных.
Тучко мотнул головой.
– Ерунда! Все законы ограничивают проявления злой воли, они регулируют сознательный выбор, который может сделать разумный, – сказал он. – Сознательный! А вас, как я посмотрю, норовят ограничить в естественных проявлениях. Запрет на еду! Ха, да это все равно что приказать гномам жить на деревьях.
– Каждый упырь начинает свое существование с таких вопросов. И ему объясняют: всякий закон – это ограничение и чем больше ограничений мы способны вынести, тем мы сильнее.
– Чем больше страданий, тем совершеннее душа, как говорят люди, – фыркнул Хмурий Несмеянович. – Чем больше пота впитают скалы, тем больше золота они отдадут, как говорят гномы. А лешие говорят: чем больше смерти, тем больше жизни. А эльфы говорят: чем дольше ждешь сна, тем он ярче. А упыри, стало быть, соригинальничали: чем меньше воли, тем ее больше! Звучит! Да только все к одному сводится: терпи – и воздастся тебе. Философия смирения…
– Конечно, – недоуменно ответил Персефоний. – Это же одна из основ веры…
– Вот только про веру мне тут не надо! – рассердился Тучко. – Я не такой дурак, чтобы быть атеистом. Но мне недостаточно веры. Я не верить хочу, а знать. Я молиться только об одном готов: не надо решать за меня. Дайте мне самому выбрать, что мне нужно. Выбрать и взять. А остальное меня не волнует, я ни перед кем не выслуживаюсь, ни перед разумными, ни перед богом. Понимаешь, малыш?
Персефоний осторожно кивнул.
– Возможно… Во всяком случае, мне кажется, теперь я понимаю, почему вы ввязались в войну, Хмурий Несмеянович.
