– Внимание не привлек, надеюсь? Без криминала на этот раз?
– Обижаешь, шеф! Криминал, скажешь тоже… Вот у них водкой в магазине местном торгуют, «Березонька» называется – вот где криминал-то. До сих пор как вспомню – так вздрогну, такая паленка голимая – спаси-сохрани! Я б за такую отраву сразу давал расстрел без права переписки, точно говорю. А ведь пьют, сволочи, и не давятся. Крепок народ наш, ох крепок… – Бабай ухмыльнулся. – Можно вопрос, шеф? А зачем…
– Нельзя! – отрезал Север.
Звякнул чашкой, ставя ее на блюдце, и резко повернулся к нему.
Бабай от неожиданности поперхнулся, по-мышиному вильнул глазами. Всего-то хотел спросить, зачем всесильному Закраевскому, который в администрации президента двери пинком открывает, книга какого-то пенсионера-учителишки? Если уж Закраевскому нужны книги, купил бы себе библиотеку. Хоть Ленинку бы купил, денег хватит небось.
Законное любопытство, между прочим, мысленно подбодрил Бабай сам себя. Солдат, по Суворову, должен знать свой маневр. Третий год он слышит про эту книгу Скворцова, а о чем она – до сих пор не знает. Ведь могли же, нашли бы возможность хоть частями скопировать – нет, шеф не велел. Сказал – близко не подходить. Мол, учитель сразу почует, что текстом интересовались. Нашел тоже Кашпировского на покое…
«Вот и ищи теперь черную кошку кромешной ночью в темной собачьей будке!» – зло подумал Бабай, для облегченья души добавив матом.
– Солдат, Антон, должен знать, сколько ему положено, – насмешливо бросил Закраевский. – Иначе он перестанет быть солдатом и захочет стать генералом. А переизбыток генералов – так же плохо для армии, как недостаток солдат.
Бабай вздрогнул. Опять дьявольщина какая-то. Аж серой припахивает! Нет, не думать об этом…
– Думать, Антон, всегда надо, – прозвучало еще насмешливее. – Вот думать много – это действительно вредно. Я плачу тебе не за мысли, а за со-образительность. Понимаешь разницу?
– Понимаю, шеф… – Бабай далеко не все понимал, точнее мало что, но уточнять не решился.
– Ну, говори, говори, – поторопил Закраевский. – Я же вижу, у тебя еще что-то есть.
– Дык есть, возникла тут одна загогулина… Словом, объявился наследник у нашего покойника.
– Наследник?
Бабаю показалось, что олигарх вздрогнул. Нет, показалось, конечно… Это нешлифованное лицо деревянного идола просто не способно на обычную мимику.
– Наследник, шеф, – повторил он. – Оказывается, незадолго до смерти Скворцов был у нотариуса и составил завещание. Дом и счет в банке завещан некоему Альберту Петровичу Обрезкову.
– Кто такой? – Север брезгливо шевельнул губами, оттолкнул от себя розетку с творогом, достал из золотого портсигара короткую толстую сигару, прикурил от золотой зажигалки. Любит золото, знал Бабай. И сигарный табак крепости рака легких.
Курение в ресторане, конечно, запрещено, но кто и что может запретить Северу? То-то официант безропотно устремился через весь зал с пепельницей, которых здесь якобы в помине нет.
Бабай покосился на завиток вонючего табачного дыма, вздохнул завистливо. Что позволено Юпитеру… Он подобрался и начал докладывать:
– Личность этого Обрезкова я пробил, разумеется. 39 лет, русский, москвич, не судим, образование – высшее, факультет журналистики МГУ. Разведен, живет один, работает в рекламной конторе, пишет заказные статейки про всякие товары. Кроме того, написал пару книг, писатель, значит. Не шикует, но и не бедствует вроде. С виду – моложавый, следит за собой, кефир-гантели, все дела. Соседи рассказывают – скромный, интеллигентный, вежливый, всегда первым здоровается. Бывает, друзья приходят – выпивают-закусывают, случается, прошмандовка какая-никакая заскочит переночевать верхом на палке, все-таки один живет. Но – без эксцессов, культурно все. В общем, обычный мужик.
