– Ой, мамочки, какие мы гордые! – Полина попыталась поцеловать Рому, но он оттолкнул её, и это увидела вошедшая в комнату Ксюша.
– Рома, подойди ко мне… – негромко позвала она. Он встал, вышел с Ксюшей на кухню, уговаривавшую его: – Рома, умоляю тебя, уходи, не нужно тебе этого! Она меня ненавидит, она назло мне будет к тебе приставать! Я не хочу! И тебе неприятно, и мне больно и стыдно. Не нужно.
– Я с ней справлюсь! Она просто хулиганка!
– Не нужно тебе с ней справляться! Я привыкла, я на неё внимания не обращаю и не слушаю… О другом думаю… О тебе! – Она улыбнулась, поцеловала его в щёку.
– Я с ума сойду, не знаю, что с тобой, как ты…
– Со мной всё хорошо, я держусь. Я не обращаю на неё внимания. Я привыкла к ней! Ты переночуй у матери или в больнице.
– А мне переночевать здесь можно? – спросила возникшая на пороге Полина. – У меня самолёт в девять утра. Я на шесть утра такси заказала… Мне же здесь всё-таки одна четвертая часть принадлежит…
– Конечно, ты иди в комнату Вани, это наша с тобой бывшая комната. Там кушетка удобная… Я спала там, знаю…
– А вы где спать будете?
– Я буду на диване в гостиной, а Роман Владимирович у себя дома… Рома, иди, ну иди же…
Он сопротивлялся, но потом, когда Ксюша настояла, взял в гостиной свой пиджак и пошёл к входной двери. Вышел на лестницу, Ксюша – за ним. Опять положила ему руки на плечи и стала убеждать:
– Рома, со мной всё в порядке. Не волнуйся… – и, поймав его недовольный взгляд, продолжила: – Ну не смотри так, не смотри! Со мной всё нормально, честно… Я выдержу… Я знаю, что ты у меня есть, и я тебя на помощь могу позвать, и выдержу!
– Ксюша… Я всё-таки хочу остаться! – продолжал настаивать он. – Вы поубиваете друг друга!
– Всё, иди… – настояла Ксюша.
Он нажал несколько раз на кнопку лифта, но тот, очевидно, опять не работал – пришлось спускаться по лестнице пешком…
Когда Ксюша увидела Полину курящей на кухне, то поняла – домыть посуду удастся не скоро. Пошла в гостиную, забралась с ногами в уголок дивана, как любила делать всегда. Сестра появилась только через час, два ещё и нетрезвая. Решила догнать спиртным? С чего бы это? Она что, смертью матери расстроена? С утра вроде бы не была!
Полина присела на краешек кресла напротив Ксюши и опять завелась:
– Вот скажи, сестрица, почему тебе всё, а мне – ничего? Почему у тебя ребёнок, муж, квартиру тебе родители оставили, любовник богатый и красивый. А у меня ничего, никакой личной жизни. А ты урода мужа на шикарного мужика сменила. Зачем тебе такой шикарный мужик, что ты с ним делать будешь? Что ты умеешь? В постели.
– Полина, а ты, кроме как о мужиках и постели, ни о чём другом говорить не можешь?
– Не могу. Вот скажи, зачем тебе такой шикарный мужик? Тебе попроще нужно. Ты в постели что можешь? Тебя чему Виталька научил? Он что сам мог?
– Полина!
– Что – Полина? Твой Виталька недоделанный урод. Он ничего не умеет. И я уверена – тебя ничему не научил. Не умеешь ты ничего. А я умею…
– Умеешь, не умеешь… А ты не отдаешь себе отчёт, что я Рому просто люблю? Ты вот что такое любовь – знаешь?
– Любовь? Ерунда…
– Для тебя, может быть, и ерунда, а для меня – нет, для меня любовь – смысл жизни! По поводу постели – ладно, отвечу. Это нельзя уметь или не уметь – это само приходит, это как жить, как дышать… Это всё естественно… Если любишь, по-настоящему – всё придёт… А вот любить нужно уметь – я это умею, и Рома умеет, ты – нет, и Виталя тоже не умеет…
