– Но в чем может состоять моя откровенность?
– Воспринимайте меня как друга, – пропустив его слова мимо ушей, продолжал собеседник. – Вы же умный человек, учёный… Наверняка, общаетесь со многими людьми, в том числе и влиятельными… Не скажу, что я могу решить любой вопрос, но вашу проблему – могу. Если, конечно, мы сможем подружиться.
«Это контрразведчик! – неожиданно понял Трофимов. – Будет меня вербовать. Всё, как инструктировали! Как же мне выкрутиться?!»
– Я с вами искренен, – стараясь показаться как можно более наивным, сказал он. – Я правда не понимаю, в чём я виноват и почему меня здесь держат!
– Не прикидывайтесь простачком, у вас это не получается. Натан! – крикнул Яков Аронович.
Дверь тут же распахнулась, и вошёл хозяин кабинета. Сейчас он держался как подчиненный того, кто занял его кресло.
– Нужно показать улики господину учёному! Освежить, так сказать, память, – вежливый штатский указал на сейф. Русские слова предназначались Трофимову, а жест – инспектору.
Натан щелкнул замком, открыл тяжелую дверцу, достал монету и протянул контрразведчику. Тот взглянул, на лице отразилось недоумение, он извлек из кармана маленькую лупу, поднес монету к глазам и тщательно рассмотрел ее через увеличительное стекло.
– Что?! Что это такое?! – по инерции произнёс он на русском, но тут же перешёл на иврит и, вытянув вперед руку, разразился возмущенной тирадой.
Трофимов вытянул шею и не поверил своим глазам: в раскрытой ладони контрразведчика лежал новодел – сувенирная монетка, точно такая же, как предлагал ему сегодня хитрый торговец за четыре тысячи долларов!
Изумленный инспектор бросился к сейфу, перерыл его содержимое и даже выложил на стол пачку каких-то папок и стопку бумаг с фотографиями. Потом почти засунул голову в сейф, посветил зажигалкой, пошарил внутри… И лишь растерянно развёл руками. Яков Аронович, повысив голос, приказал что-то, инспектор снял трубку внутреннего телефона, резко сказал несколько слов… Ещё несколько минут между ними шла оживлённая беседа, о сути которой Трофимов мог лишь догадываться, в конце концов они замолчали и сидели, насупившись, не глядя друг на друга.
Вскоре послышались торопливые шаги, и в кабинет вошли запыхавшиеся патрульные – сержант Гельман и его низкорослый напарник. Седовласый инспектор принялся кричать на них, тыча в лицо каждому по очереди крупную ладонь, на которой лежал маленький серебристый кружок, раза в полтора меньше настоящей монеты.
Возбужденный разговор на иврите возобновился с новой силой, патрульные недоуменно рассматривали сувенир, брали в руки, крутили, осматривая со всех сторон, разводили руками, клялись… Судя по всему, разговор шел по кругу и никакой ясности не приносил.
Яков Аронович с силой ударил кулаком по столу, и наступила тишина.
– С кем вы были на месте задержания? – вдруг обратился он к Трофимову.
«Ну, вот и всё! – подумал Иван. – Наверное, контрразведка за мной следила и зафиксировала контакт! А скорей всего, это и был их сотрудник! Сейчас его приведут, и он скажет, что я украл настоящую монету прямо с места раскопок!»
Но сдаваться ученый был не намерен.
– Один! С кем я мог быть в незнакомом городе?!
Яков Аронович посмотрел на патрульных. Очевидно, они должны подтвердить, что видели в раскопе двоих…
– Один, – сказал сержант. Его напарник утвердительно кивнул.
– Значит, вам придётся извиниться перед Иваном Родионовичем! – нарочито вежливо сказал Яков Аронович. И уже другим, угрожающим тоном сказал что-то на иврите, обращаясь ко всем троим полицейским.
