Куратор вздохнул.
– Ну, ладно. Свободен!
С облегчением выскакивая в коридор, Трофимов чуть не ударил дверью Поплавского. Похоже, замдекана банально подслушивал.
– Ну, что? – нетерпеливо спросил он. – Не пустили?
– Ну почему же, – вальяжно ответствовал Трофимов. – Философским самолетом отправляют! Кстати, моя лекция ему очень понравилась!
Он быстро пошел по коридору, слыша, как сзади замдекана робко скребется в дверь аудитории вверенного ему факультета.
* * *
На улице уже не толпились студенты – у всех свои дела, а лектор не артист, которого поклонники караулят часами. Только Стрекоза и Винни-Пух стояли чуть в сторонке и оживленно переговаривались. Завидя препода, они заулыбались и двинулись навстречу – модельным шагом, но с синхронностью армейского патруля. Однако сбоку его стремительно атаковала журналистка, про которую Иван Родионович уже забыл. Но тут же вспомнил, даже имя мгновенно всплыло в памяти: Лена Еремина.
– Уф, я уже думала, что не дождусь! – радостно сказала она. – Этот строгий дяденька совсем вас заговорил…
– А может, я его, – буркнул Трофимов. – Так чего вы хотите?
– Хочу много чего, а прошу крошечку, – Лена чуть склонила голову набок, и на красивом лице появилось такое выражение, с каким дети просят купить игрушку или шоколадку. – Всего лишь интервью…
Трофимов замялся.
– Гм, я вообще-то не против… Но я устал, да и на кафедре полно людей – только закончились пары…
– Ничего тут рядом очень уютное кафе, там замечательный кофе и прекрасные пирожные. Свежие-свежие! Не пожалеете! К тому же, я приглашаю!
Трофимов даже улыбнулся такому наивному напору. Свежие пирожные и бесплатное угощение – надо же!
– Раз так, я согласен!
– Я могу взять вас под руку? – спросила Лена, одновременно делая то, о чем спросила.
Трофимов шарахнулся в сторону и вырвался.
– Нет, нет, это уж слишком! Ведь я преподаватель, и вот мои студенты! Что они подумают?
Стрекоза и Винни-Пух действительно удивленно переглянулись.
– Вот и загарпунили твоего муравья! – достаточно громко сказала Винни-Пух.
«Почему я муравей?» – подумал Трофимов, проходя мимо под цепкими взглядами студенток.
– Нахальство – второе счастье! – прокомментировала Стрекоза. Лена, несомненно, тоже ее услышала и неизвестно, о чем подумала, но отреагировала ответным выпадом.
– Ой, я ужасно замерзла! – она снова вцепилась в локоть спутника и прижалась к нему.
Действительно, солнце спряталось за тучу, подул ветерок, и стало довольно зябко. Поэтому второй раз он отстраняться не стал. Тем более что ему было приятно исходящее от спутницы тепло и тонкий аромат духов. Лишь бы жена не увидела!
В кафе-кондитерской было малолюдно, уютно и пахло ванилью. Они сели за столик у окна, взяли безе с черникой и кофе. Иван предложил выпить коньяку, Лена охотно согласилась. Она действительно продрогла и согревала ладони о чашку.
– А вы ведь, историк, верно? Почему же тогда преподаёте на философском?
– Это уже интервью? – улыбнулся Трофимов. – У меня диссертация на стыке специальностей. Движение перстня – это история, а его оценка – философия…
– Так легче маневрировать?
– Между чем и чем?
– Между запретной правдой и дозволенной ложью.
– С чего вы взяли?
– Это чувствовалось. Да и студентов привлекает то, о чем вы не писали в своих трудах, но о чем по крупицам проговариваетесь в лекциях. Недаром у вас такой аншлаг. Особенно на этой теме. Я не слышала, чтобы филологи и инязовцы ходили к другим преподавателям. Или к вам на другие темы…
