За тридевятью морями - страница 38

Ольга Яковлевна замечает пленку на столе.

– Как оригинально ты повернула! С больной головы на здоровую. Оля, это не я а он нарушил предписание. И не я, а ты залезла ко мне в портфель и выкрала фотографии Ты так меня опозорила перед Ершовым!

Ольга Яковлевна поднимается с кресла, подходит к столу, берет пленку.

– Это ты позоришь себя, позоришь меня, позоришь нашу семью. На нас с тобой уже как на волков все смотрят! Я тебя ну, очень прошу, чтобы у нас с тобой и дальше было все нормально в наших отношениях, давай уничтожим эту пленку!

– Зачем, Оля? Ведь она в сущности ничего не значит. Я-то их видел, и покрывать распутство не намерен. Мне и на словах поверят.

– И все же ты устраиваешь форменную слежку за влюбленными. За Ромео и Джульеттой! И все-таки я сделаю вот так. Умный бы человек взял бы у тебя эти фотографии и приказал бы тебе обклеить ими твой кабинет, чтобы все видели и учились, как надо уметь любить.

Ольга Яковлевна подходит к аквариуму и бросает в него пленку. Рытов невозмутимо на это взирает.

– Довольна? Ну, и ладненько! Мир!

Ольга Яковлевна наблюдает, как пленка опускается на дно аквариума, и вокруг нее снуют золотые рыбки.

– Да. Теперь я, по крайней мере, впервые за последнее время спокойно усну. Совесть мучить не будет.

Рытов подходит к жене, обнимает ее, постукивает пальцем по стеклу аквариума. Рыбки расплываются в разные стороны.

– Правда? Черт с этой пленкой. Топи ее на здоровье! Черт с этим парнем! Пусть делает, что хочет.

Рытов набирает номер по телефону и отменяет приезд Сапрунца за негативом.

Владимир и Мария проходят в кафе, располагаются за столиком сбоку от входа так, чтобы все видеть, но не быть на виду. Владимир смотрит на часы. Взвизгнув шинами на асфальте, подъезжает «Жигуль». Из него выходит Анатолий и присоединяется к парочке.

– Все очень плохо, Марийка.

– Нас заметили, Володя? Когда?

– Нас не только заметили, но и сфотографировали. Но не будем сейчас об этом. Надо что-то придумать…

Владимир берет Марию за руки.

– Мария, завтра в 15: 30 я должен улететь в Союз.

– Как завтра? Что ты говоришь? Я не понимаю… как завтра, Володя?

– Да, Маруся, меня отправляют в отпуск. Уже есть приказ. Уже и билет куплен…

– Отпуск…. Но ты вернешься. Нужно только подождать. Да? Володя…

– Маша… Я могу и не вернуться.

Мария плачет. Владимир достает платок.

– Подожди, Маша, ну… не плачь…

– Что же мне делать? Ты хочешь, чтобы я смеялась?

Мария пытается улыбнуться сквозь слезы, но теперь уже и по щекам Владимира текут слезы…

– Вот, Володя, твой паспорт, – Анатолий вкладывает в руку Владимира его паспорт.

– А что с тобой за это сделают?

– Я билет на тебя оформлял и я же должен тебе отдать твой паспорт перед отлетом. Вот и отдал. Поругают, конечно, за халатность. Что раньше времени. Но до крайностей, я думаю, не дойдет. Объявят выговор…. Одним больше, одним меньше. Но у меня и благодарности есть.

– Ты хитрец! – Ершов берет паспорт как ненужную вещь. К ним подходит официант расставляет газировку

– Мы хотели пожениться, ну, расписаться в ЗАГСе, но у меня не было паспорта, а теперь есть паспорт, но нет времени. И я не знаю, будет ли оно теперь у нас…

Владимир вытирает слезы у Марии.

– Нет повести печальнее на свете чем повесть о Ромео и Джульетте. Жуткое дело, старик. Да, а меня эта пьеса страшно веселила, когда ее читал, а теперь вот видишь, как оно бывает…

Анатолий вдруг сосредоточивается, смотрит на Владимира.