И всё из-за этого чудовища, руки которого сейчас ласкают меня там, где я всегда мечтала ощутить их.
Надо оттолкнуть его, ударить, убежать, но я лишь стою и словно в эйфории вдыхаю запах дорогого коньяка с лёгким оттенком сигары. Ощущаю за ним приятный аромат мужского чистого тела и просто таю в руках Волкова. Он времени не теряет, задирает мою юбку, проникает пальцами под трусики. Я ненавижу сейчас и себя тоже, потому что хочу большего.
Облокачиваюсь на спину и, постанывая от удовольствия, растекающегося горячей лавой по моим жилам, беззвучно шепчу его имя. Она так же делала, та блондинка. Я потом узнала, что она никто. Говорили, что эта красивая девушка лишь чья-то незаконная дочь. Мало того — шалава, которая спит со всеми подряд. Я ненавидела её ещё сильнее, потому что она предала моего Артура, и одновременно обожала её за это. А сейчас я на её месте и не могу с него сойти. Теперь я никто и, как последняя нимфоманка, готова раздвинуть ноги.
Быстрые пальцы Волкова терзают мои влажные складочки, проникают между ними, вторгаясь в меня, пронзая вновь и вновь. А у меня от волн удовольствия, которые прокатываются по телу, дрожат колени и прерывается дыхание. Нет, я не девственница, но словно снова стала ей, а тот парень, с которым я «изменила» Артуру в отместку за его предательство, Волкову даже в подмётки не годится. Три минуты на заднем сидении автомобиля, а затем я неделю не выходила из подъезда одна, носила в сумочке шокер. Всё потому, что парень никак не мог взять в толк, что сердце моё мне уже давно не принадлежит, а потому не могу я отдать его кому-то другому.
Я цепляюсь за рубашку Волкова и, содрогаясь в спазме яркого оргазма, жалобно постанываю. Эта сладкая пытка не прекращается, и, казалось, я умираю, чтобы вновь воскреснуть, вновь желать, вновь хотеть большего. Мне уже всё равно, что сделал этот человек, и плевать на месть. Сейчас, когда нас свела затейница судьба, я принадлежу ему и хочу получить как можно больше в этот миг, потому что завтра мир рухнет. А я стану преступницей.
Притягиваю Артура за шею, шепчу:
— У тебя есть презерватив?
Мне ни к чему попадать в тюрьму беременной. Тем более что отец возможного ребёнка тоже будет отбывать свой срок. Волков смеётся мне в губы, вкладывает в мои пальцы несколько гладких плоских квадратиков. От предчувствия сладкого безумия у меня ёкает сердце. Забывая про гордость, говорю:
— Только попробуй не использовать хоть один. Откушу нечто стратегически важное!
— Хищница, — хрипло смеётся он и опрокидывает меня на кушетку.
Я вскрикиваю и ощущаю жадные горячие губы Артура на щеках, веках, губах. Он будто желает высосать из меня саму жизнь, целует так жадно, так неистово, что перед глазами у меня уже пляшут разноцветные круги, а лоно вспыхивает желанием снова и снова. Горячее переплетение тел, треск срываемой одежды, низкий гул басов тревожит стены вибрацией. Я схожу с ума и растекаюсь от терзающих ласк, взрываюсь пиком наслаждения и тут же снова завожусь. Кажется, Волков хочет моей гибели, потому что я уже скоро не выдержу потока наслаждения, разрывающего все клеточки тела. Я снова умираю, чтобы возродиться.
***
Попалась! Волков и представить не мог, что Забава окажется здесь. Как же чертовски приятно видеть её испуганное лицо, расширившиеся глаза, приоткрытый ротик. Как и в первую встречу, её стройное гибкое тело не скрыто невзрачными тряпками. Насколько можно рассмотреть, на ней нечто ультракороткое и вызывающее. Но как бы Волков ни хотел полюбоваться Забавой, насладиться ею он желает сильнее. И не может упустить удобного случая. Вталкивает её в комнатку и захлопывает дверь. Звуки музыки словно отрезает, слышно лишь дикие вибрирующие басы и прерывистое дыхание девушки. У Волкова член встаёт колом только от звука её дыхания! Он так заводится, что едва сдерживается, чтобы не взять её сразу.
