Забавные истории из жизни слов. Любопытные версии происхождения русских слов и выражений - страница 5

Пишу эти строки 31 декабря. На кухне моя любимая супруга колдует над традиционным новогодним атрибутом – селедкой под шубой. Мастерство, с которым она готовит это блюдо, восхищает. Ничего подобного нигде и никогда лично я не едал. Вот закончу пару абзацев и обязательно пойду на кухню помогать – снимать пробу.

Кто же придумал это замечательное яство? Неужели опять иностранцы руку приложили? Ничего подобного. Селедка под шубой – наше, отечественное произведение кулинарного искусства. Причем от роду ему нет и ста лет. А изобретено блюдо было для борьбы с быстрым алкогольным опьянением, которым наши предки грешили ничуть не меньше нашего.

Трактир купца Анастаса Богомилова, который большевики после революции не тронули, славился бурными попойками, нередко заканчивавшимися драками и прочими непристойными вещами. Здесь собиралась разношерстная публика, по большей части пролетарского происхождения, которая глушила горькую без удержу.

Как известно, любимая закуска пьющей публики – соленый огурец – слабо помогает справиться с опьянением. Вместо огурцов сообразительный купец решил предложить буйным посетителям на закусь нечто такое, что было бы им по карману и одновременно понижало содержание алкоголя в крови. Как сами понимаете, раковые шейки и паюсная икра (как в случае с господином Оливье) здесь не подходили, поэтому ингредиенты были взяты самые что ни на есть народные: селедка, картошка и свекла.

При этом хозяин заведения оказался, как сейчас выражаются, еще и неплохим брендмейкером. Каждому ингредиенту он придал свой символический смысл. Селедка в то время была любимым блюдом рабочего класса. Картошка символизировала трудовое крестьянство, а красная свекла – знамя пролетарской революции. Блюдо сдабривалось соусом провансаль, который должен был ассоциироваться с французской революцией.

Вот такое политически выдержанное блюдо и подавалось в трактире Богомилова для борьбы с зеленым змием. Соответственно, и название у него было в духе времени: «Шовинизму и Упадку – Бойкот и Анафема». Если сокращенно (а тогда аббревиатуры, как известно, очень уважали), то получится ШУБА.

Как видите, к образу шубы из картошки и свеклы, которой укрывалась селедка, название блюда отношения не имеет.

Хотя кто знает…

А теперь о том, что всегда сопутствует хорошему застолью. Откуда же взялись названия напитков, которые мы в меру и не в меру употребляем за столом?

Коньяк и шампанское, как известно, пожаловали к нам из Франции и имеют в своей основе названия областей, где эти напитки исконно производились.

Портвейн (Порто-Вайн – вино из Порто) получил свое название от города Опорто, расположенного в устье реки Дуэро и служившего главными торговыми воротами, через которые экспортировались португальские вина.

Кагор обязан своим происхождением французскому городу с таким же названием. Любопытно, что это вино было изготовлено специально по заказу Русской Православной Церкви. Вообще-то, сладкие вина во Франции никогда не делали, но на Руси в почете были хмельные напитки, содержащие сахар (мед, пиво), поэтому и заказанное французам церковное вино должно было иметь особый, русский вкус.

Сегодня эта традиция продолжается в виде полусладких французских вин. И хотя для французов сахар в вине – это нонсенс, на наших прилавках такие напитки присутствуют и неплохо продаются.